Мэтр и Мария. Николай Дорошенко

дверцу прикроватной тумбочки. Крутанская свесилась с кровати и чуть не упала. Банкноты в пачках горкой стояли в темном мебельном нутре.

      – Что я должна сделать? – голосом голливудской героини, идущей на самопожертвование, спросила Лиза.

      – Всего лишь расписаться под "Согласовано" и поставить печать вашего Комитета. И договор наш вступит в силу.

      Лиза в таком состоянии подписала бы все, что угодно, хоть смертный приговор себе, только бы отстали.

      – У меня нет печати, она в канцелярии.

      – Тогда просто подпишите, печать мы сами поставим у вас в Комитете. И не беспокойтесь, договоры никто не увидит. Концерт проведем на высшем уровне, пятый павильон Ленфильма, в котором теперь цех мебельного реквизита, будет работать, как и прежде, услуги будут оказывать мои люди. А вы сможете провести недельку на юге, куда я вас срочно отправлю.

      Лиза села в кровати, выхватила из рук мужчины документы и прочитала, между кем же заключаются договорные обязательства.

      "От Комитета по культуре Крутанская Е. С. и ИП (индивидуальный предприниматель) Елагин Адонай Буддович».

      – Это я, Елагин. Зовите меня просто Адонай.

      – Чечен, что ли? – спросила Лиза только для того, чтобы за время его ответа хоть что-нибудь вспомнить.

      – Не знаю, и чеченец, наверное, тоже. Во мне столько всякой крови намешано, что вовеки не разобраться. Все будет в порядке.

      Лиза подписала два документа.

      – Спасибо! – заулыбался Елагин. – А теперь мы переговорим с вашим мужем.

      – Вряд ли это получится, – безразлично заметила Лиза. – Он размяк в последнее время. Местные аборигены выступают против строительства небоскреба на Охте. Вот он и запил. Его ведь хотели подрядчиком сделать. Лишь к обеду он отойдет.

      – Вы забыли про амброзию и ману. Они сделают чудо. Он тоже вчера обещал договор подписать. На переуступку строительства стадиона на один день.