Холокост. Новая история. Лоуренс Рис

года в суде Швайнфурта в обвинении за разжигание религиозной розни привлеченный к делу эксперт констатировал, что Штрейхер ставит евреям в вину то, что они до сих пор сохраняют практику ритуальных убийств. «Он [Штрейхер] ссылался на Восток, где во время мировой войны служил офицером, и объяснял, что там открыто говорят о ритуальных убийствах, совершаемых евреями. Он добавил, что в Германии накануне Песаха ежегодно таинственным образом исчезает сотня младенцев, и задал вопрос: “Куда деваются эти дети?”»³³

      В другом выступлении 1922 года Штрейхер заявил: «Не будет преступлением, если однажды мы все поднимемся и прогоним евреев к черту… отомстим этим ублюдкам за их ложь»³⁴. Он также утверждал, что евреи подтвердили свое «…желание несчастий Германии и что если бы немецкий народ узнал содержание секретных договоров военного времени, он бы уничтожил всех евреев»³⁵.

      Риторика Штрейхера была популярна у определенных групп, но она же становилась и причиной конфликтов. По крайней мере одно собрание пришлось прекратить после того, как оратор распалил аудиторию до такой степени, что началась драка. Даже руководство Объединения немецких предприятий критиковало Штрейхера за его выходки. Всем было ясно, что он агрессивный и потенциально опасный человек, одержимый ненавистью к евреям и «чужим» нациям. И тем не менее Штрейхер оказался как раз тем, кого Гитлер захотел увидеть в рядах нацистской партии. Вспоминая об этом периоде почти 20 лет спустя, Гитлер заметил, что Дитрих Эккарт неоднократно говорил ему, что Штрейхер сумасшедший. Но, продолжил Гитлер, Эккарт всегда добавлял, что невозможно надеяться на победу национал-социализма, не оказав поддержку таким людям, как Штрейхер³⁶.

      В том же 1922 году Юлиус Штрейхер отправился в Мюнхен, где в первый раз слушал Гитлера. О своих впечатлениях он рассказал уже после окончания Второй мировой войны – на Нюрнбергском процессе: «Сначала медленно, едва слышно, затем быстрее и более энергично и, наконец, с ошеломляющей силой… Он открыл огромную сокровищницу мыслей в речи, длившейся более трех часов, облеченных во вдохновенные фразы. Это чувствовал каждый: человек говорит как избранник божий, как посланник небес в момент, когда ад угрожает поглотить все. И все его понимали – мужчины и женщины, душой или сердцем. Он обращался к каждому, ко всему немецкому народу. Около полуночи его речь завершилась вдохновляющим призывом: “Трудящиеся, работники физического труда и служащие! К вам протянута рука активного участия общества немецкого народа!”»³⁷

      Так или иначе, Штрейхер решил, что ему судьбой предначертано служить Адольфу Гитлеру. На самом деле сие было почти религиозное обращение. «Я видел этого человека вскоре после полуночи, – говорил он на Нюрнбергском процессе, – после того, как он говорил три часа, мокрого от пота, но сияющего. Мой сосед сказал, что увидел нимб над его головой, и я испытал нечто, выходящее за рамки обыденного»³⁸. Вскоре после этого Штрейхер убедил своих сторонников вступить в нацистскую партию