– Деда, а мне? – спрашивает Терентий.
Дед ест и смотрит на Терентия ледяными глазами.
– Деда, а мне? – спрашивает снова готовый заплакать Терентий.
Быстро проглотив свой кусок, дед вытирает ледяной рукой ледяную бороду, рыгает и говорит:
– А тебе, Терешка, этого не надобно.
Рот Терентия кривится от обиды:
– А чего мне надобно?
– Вот чего! – отвечает дед и вдруг резко и очень больно бьет Терентия ледяным кулаком в грудь.
И от этого удара Терентий понимает всем существом, что ему нужен Лед.
Терентий проснулся на печи, в своей избушке от сильного грома. Избушку качнуло. Грудь его болела так, словно действительно его кто-то ударил. И он тогда почувствовал, что его дед в это мгновение умер. Это было правдой: дед Ерофей скончался утром 30 июня 1908 года.
Услышав от меня в поезде первый рассказ про Лед, он вспомнил своего деда и свой фантастический сон. Тогда же у него возникло чувство, что я знал его деда. Поэтому он так навязчиво спрашивал меня про него.
Сон Иг укрепил нашу веру в силу Льда. Каждый из наших видел сны, связанные со Льдом. И в этом была Великая Мудрость Света.
Отдохнув и выспавшись, мы собрались в дорогу. Чекист Дерибас для поправки здоровья должен был отправиться в санаторий на крымском побережье Черного моря. Мы ехали с ним. Нам выдали новые документы с громкой фамилией Дерибас: я стал Александром Дмитриевичем, Фер – Анфисой Дмитриевной. Необходимо было остановиться в Красноярске, найти Рубу и Эп, чтобы взять их с собой. Мы беспокоились за их жизни – ГПУ разыскивало Рубу. И конечно же, надо было сохранить оставшиеся шесть кусков Льда. Четыре куска Иг спрятал у себя в доме на чердаке: там было холодно, а зима в Хабаровске была морозной. Два куска он упаковал в деревянные ящики, опечатал пломбами ОГПУ и распорядился погрузить на поезд. Их разместили в неотапливаемом тамбуре.
В конце октября поезд тронулся. В нем ехали мы, охрана, повар, врач и секретарь Дерибаса. В Восточной Сибири уже стояла зима – снег лежал на проплывающих мимо окон сопках, кружился вокруг вагонов. Поезд с красной звездой на носу паровоза мчался на запад. Колеса стучали по промерзлым рельсам Транссиба. Мы втроем сидели в купе Дерибаса и говорили о будущем. Нас ждало очень большое