Я молча повиновался, и спустя считанные мгновения в руках у меня оказался зашитый в полотно длинный пакет, закрепленный на пластине китового уса.
– Прошу вас, граф, доставьте депешу генералу Бонапартию в Санкт-Петербург, и вы нанесете врагам своего отечества вред больший, чем все богемские стрелки разом. И еще, – француз замолчал, собираясь с силами, – я, лейтенант швейцарской гвардии Огюст Луи де Сен-Венан, умирая, прошу вас: спасите, – он снова умолк и прошептал уже на последнем дыхании, – Сюзон.
Я приложил два пальца к шее храброго офицера и прошептал сам себе: «Мёртв».
– Ты там скоро? – послышался сверху окрик Лиса.
– Уезжаем! – не отвечая на его вопрос, крикнул я.
– Понятно, – жестко проговорил Лис, не вдаваясь в подробности.
Подъем на вершину холма – недавний рубеж кавалерийской атаки – был куда более медленным, чем спуск. Импровизированные носилки, сооруженные мастеровитым Лисом из конской упряжи и сиденья кареты, мы закрепили между двумя оставшимися лошадьми, и это было максимально комфортным средством передвижения, на которое в эту минуту могла рассчитывать несчастная француженка.
Одежда ее была в грязи, но времени предпринимать что-либо по этому поводу не оставалось. Я наскоро бросил поверх бесчувственного тела валявшуюся на земле лисью шубу, которая могла хоть как-то согреть женщину, и оглянулся. Представшая взору картина вызывала печальные мысли о бренности жизни: восемь человек, еще недавно мысливших, любивших, страдавших, лежали теперь без движения, оставленные на корм воронью.
– Не смотри, – перехватывая направление моего взгляда, проговорил Лис. – Доедем до Вены, поднимем на уши всю королевскую рать. Пускай уж полиция занимается похоронами, если не может обеспечить безопасность у себя под носом.
Я отвернулся и пришпорил коня, но тщетно – гибель лейтенанта де Сен-Венана не шла у меня из головы. Зашитый в полотно конверт притягивал внимание точно магнитом. По словам смертельно раненного офицера, он таил информацию огромной важности, причем, вероятно, имеющую значение не только для российского генерала Бонапартия, но, возможно, и для успеха нашего дела. Служебный долг велел немедленно вскрыть тайную депешу, но слово, данное умирающему дворянину… Я покосился на верного спутника. Возможно, попади эта загадочная деталь корсета ему, вопрос бы решился проще. Но у провидения свои резоны. Размышляя таким образом, я не сразу осознал суть вопроса, донесшегося с конных носилок.
– Где я?
– В получасе езды от Вены, – бросил Лис.
– Где мой муж? – пытаясь чуть приподняться на локте, настороженно спросила госпожа Дювиль де Сен-Венан.
– Мне прискорбно сообщать об этом, сударыня, – начал я. – Но, увы, он мертв. Он сражался, как подобает офицеру, и умер от раны.
Лицо красотки помрачнело, но ни одна слеза не блеснула в ее огромных