Поездки распланировали на следующий день, а до вечера удалось разобрать почти все присланные из архива сводки, и Унро обнаружил еще несколько странных вещей, которые временно решили не привязывать к «рукам», но взять на заметку.
С мая по июль в городе в городе было обнаружено несколько точечных прорех искусственного происхождения – среди магов их называли черными лужами. В отличие от естественных прорех или прорывов, эти можно было разглядеть невооруженным взглядом, и похожи они были на бесформенные глянцево-черные лужи мазута. Существовали недолго, схлопываясь примерно через двадцать-тридцать минут.
Их появление значило, что где-то рядом творилась темная магия, и довольно мощная, раз давала такой сильный отзвук.
Тот же Артур, несмотря ни на что, темной магией пользовался понемногу, исподволь, чтобы этакой отрыжки в виде черных луж не появлялось.
Энца встревожилась, и хотела сразу звонить Якову, чтобы передать ему данные, но Шиповник, уже предвкушавшая удовольствие от удачно раскрытого дела с «руками» и связавшая с ним черные лужи, убедила ее ничего не говорить хотя бы дня два-три.
Джеку было все равно, а Унро, как и Шиповник, горел желанием самому во всем разобраться. Энца не стала спорить, хотя на душе было неспокойно.
Не то чтобы эти черные лужи были как-то из ряда вон, но и в таком количестве давно не появлялись. Видимо, из-за того, что последние месяцы царила такая суматоха, то с умертвием, то с турниром, данные о черных лужах не учитывались и не передавались на заметку в отдел уголовных расследований. Темная магия была уже вне юрисдикции отдела Якова или архивных расследований.
Они засиделись допоздна, и уже начало темнеть. Шиповник, сердито ворча, схватила сумку и полетела к себе в общежитие, делать домашнюю работу, с негодованием отметя робкое предложение Унро проводить ее.
Оставшись втроем, коллеги еще какое-то время раскладывали бумаги, потом по настоянию Джека отправились в комнату отдыха перекусить.
Снова сообщение. Энца не глядя пометила прочитанным. Удалять всю цепочку не хотела – иногда перечитывала, пытаясь понять. Она уже не отвечала ничего, потому что даже многократно обдуманные и, может быть, излишне вежливые попытки объяснения толковались против нее. Любое слово оборачивалось наизнанку, и каждое ответное сообщение еще больше уязвляло девушку.
Энца уже давно знала, кто это. У нее почти сразу появилась догадка – и девушка тайком стащила телефон у Джека, чтобы проверить ее. Номер совпал – у Джека он был забит как Эли.
Смысла не было. Никакого. Впрочем, нет, домыслы – и очень глупые, притянутые за уши, как сказал бы Джек, появлялись. Из-за ревности: может быть, Эли отчего-то считает ее соперницей, причем реальной, настоящей, из тех, что хитростью отбивают чужих мужчин для своего удовольствия. А выразить свое горе иначе она не может, посылает эти сообщения. Может, у Эли… какие-то проблемы? Она казалась вполне здравомыслящей женщиной, да и по рассказам Джека тоже ничего дурного не было. Хотя в последнее время Джек мало о ней