В первую секунду мне показалось, что мне померещилась пропажа. Я по-дурацки заново себя охлопал и снова ничего не обнаружил. И еще, и еще. Оглядел вокруг, не выронил ли. В следующее мгновение мне показалось, что мне померещилась эта встреча, эта божественная девушка с таким загадочным именем. Я схватился за голову. Может это был сон? Нет, Кара не могла так подло со мной поступить. Она не такая. Не такая. Я встретил ее, ту самую. Боль предательства разлилась по груди страшным приступом. Сердце сжало как клещами. Но я, не боясь за себя, сквозь зубы сыпал проклятья на ее красивую голову.
Я не знал, что делать. Мне стыдно было идти в полицейский участок. Засмеют. Зачем, дурак, рот раскрыл.
И я почти три часа добирался до дома пешком. У подъезда столпились люди. Громко что-то обсуждали. Увидели меня и кинулись навстречу. Я ничего и никого не слышал. Я был в подавленном состоянии, к тому же я ужасно устал. Я разглядел и полицейские машины.
– Гарик… – пытались достучаться до моего сознания.
Я тупо пытался разглядеть знакомые лица, но не мог. И вовсе не из-за надвинувшихся сумерек.
Я понял, что случилось. Кара, или как она назвалась, работала не одна. После успешной проделанной операции, она со своими сообщниками пробрались ко мне в квартиру, потому что знали, что без денег я вернусь не скоро. Что живу я один. Я сам рассказал об этом. Соседи и полисмен сообщили мне, что у меня квартира ограблена. Все ценное унесено. А потом, видно, они о чем-то поспорили, и ее выбросили с пятого этажа с балкона. Ее труп отскрябали с асфальта и запаковали в черный мешок у меня на глазах.
Я понял, что ни завтра, никогда мы с ней больше не увидимся. Из всей этой истории я жалел лишь об этом. То, что осталось после ее смерти, я не принимал в расчет.
Мне вдруг вспомнилось одно глупое суеверие, кроме того, что меня терзали угрызения совести за проклятия, которые скорее всего на нее подействовали. Она, Кара, украла у меня часы. Говорят, что нельзя дарить любимым часы. Это к расставанию.
Когда я поднялся к себе, подписав всякие бумажки, я закрыл за собой дверь, упал в бессилии на диван и разрыдался. Мне показалось, что у нас с Карой могло быть нечто хорошее. Несмотря ни на что, несмотря…
Я не сожалел о пропажах. Карточки заблокируют. Даже если не успели, двадцать-тридцать тысяч долларов мне не было жалко. Квартира застрахована. А вот обманутое доверие. Это возвернуть трудно.
Позже, к удивлению служащих, я лично распорядился похоронить ее как следует. Я помню этот день. Солнечный. Двое рабочих с блестящими пуговицами, сверкавшими как звезды, закапывали гроб. А я стоял и плакал.
– О, Кара, – шептал я тихо вместо молитвы, – зачем ты взяла мои часы? Это к расставанию. Разве ты не знала об этом? Разве ты не хотела больше меня увидеть?
– Прости меня, милый Гарик… – услышал я тихий ее голос в воздухе. – Прости, если можешь… Мне очень жаль…
Никто, кроме меня, этого не слышал. Могильщики вытирали лопаты. Дело было