Погревшись на солнце, иду под тент. Там вижу, как мой старичок с импозантной бородой что-то возбуждённо говорит сидящим на лежаках женщинам и, увидев меня, указывает на меня пальцем. Женщины тоже смотрят в мою сторону и качают головами. Понимаю, что речь идёт о моём фотографировании старичка. У меня возникает мысль поговорить с ним, и как только он идёт к своему лежаку, я подхожу.
На груди у старика висит большой крест. Догадываюсь, что он служитель церкви. Говорю:
– А что вы волнуетесь? Вы ведь верующий, судя по кресту на груди?
– Конечно, – отвечает.
– Так тогда вы должны верить в то, что всё во власти божьей. И войны, и любовь, и вся жизнь. Так же в библии записано?
– Нет не всё. Есть попустительство.
– Но вы же верите, что бог всемогущ. Зачем же он позволяет совершаться тому, что ему неугодно? Я сфотографировал вас, значит, ему так угодно.
– Я же просил вас не снимать меня, а вы сняли. Я слышал щелчок на вашем мобильнике.
– Ну, считайте, что бог мне позволил, и не волнуйтесь. Вы же говорите вашей пастве, прихожанам, которые обращаются к вам со своим горем, что на всё воля божья. Если кто-то в семье умер, погиб, вы говорите в утешение: «На всё воля божья». Если кому-то не платят зарплату частные предприниматели или иного уволили с работы, вы говорите: «На всё воля божья». А раз вы верите в это, так почему сами ропщите, что я вас сфотографировал?
Старичок, впрочем, может быть, он не так и стар, как делает его борода, не ответил, устраиваясь поудобнее на своём лежаке, а я беру снова мобильник иду на пляж за новыми кадрами..
Окидываю взглядом лежащих на гальке. Их сегодня несколько пар. Кто-то подставил солнцу спину, некоторые лежат на боку, иные, раскинув в стороны руки, лежат грудью к солнцу, но прикрыв лица головными уборами. Вижу несколько человек в море. Вода, как показано на информационном стенде возле спуска к пляжу, в двенадцать часов дня была двадцать четыре градуса. Но в море небольшие волны. Они с шумом накатываются на берег, подмывая собой песок. Трое мальчишек весело бегают друг за другом по мелководью, пытаясь столкнуть друг друга в волны, мешая какому-то пожилому человеку выйти.
Прохожу мимо стоящей возле самой воды девушки. Что-то мне показалось в ней знакомое. Ну, да косичка, заплетенная от самого лба. Девушка обернулась, и я изумлённо воскликнул:
– Бояморя! Ты снова здесь?
Несомненно, эта была моя Бояморя, но похорошевшая за год. То была девочка с едва оформившейся грудью, худенькая, хрупкая. Теперь передо мной стояла девица. На мой возглас она резко оглянулась и так же, как в прошлом году, криво улыбнулась и совершенно неожиданно для меня повернулась к морю, сделав несколько быстрых