– Замолчи, ворюга! – неожиданно возмутилась Дели. – Как ты смеешь подкупать офицеров, наглец! Ты – вор и убийца и понесешь за это наказание!
– Ба, какая красотка! – вырвалось у пирата, когда он устремил на девушку любопытный и оценивающий взгляд. – Адские сковородки! Я давно приметил тебя, милашка. Чтоб я сдох, сколько раз бывал на Деллафии, но таких лапочек не видывал! Что ты делаешь здесь, красотка, на этом проклятом шарике среди грубых кээсцев?
Дели открыла было рот, чтобы ответить дерзкому мерзавцу, но вмешался Марион:
– Учти, что ты разговариваешь с империтой деллафийской, пират, и за свои поганые слова ты можешь поплатиться жизнью прямо сейчас!
– Дочь самого Императора на Камарлене? Интересно, – хмыкнул тот, разглядывая девушку. – Я понял, понял! Так как на счет моего предложения? Ударим по рукам и разбежимся тихо – мирно?
Марион, как можно спокойнее повернулся к офицерам, сказал:
– Дайте мне бластер.
– Трайд, он нужен нам живым, – мягко напомнил Джанулория, но тот так громко и страшно крикнул:
– Бластер! – что т, ахьянец нехотя повиновался.
– А теперь повтори, что ты сказал насчет разбежимся тихо – мирно, – зловеще произнес Марион, целясь в пирата.
– Я же пошутил, – попытался тот загладить свою ошибку. – Ты что, шуток не понимаешь?
– У меня нет чувства юмора, – офицер нажал пусковую кнопку. Тонкий луч впился в предплечье пирата, прошел насквозь. Вскрикнула империта.
– Проклятый дьявол! – завопил раненный, корчась на полу от боли. – Метеорит тебе в зад, я же сказал, что пошутил! Чертов разгребатель мусора, ты едва меня не грохнул! Гореть тебе на солнце, грязный кээсец! Чтоб ты сдох!..
Оставив его кататься по полу и выть, Марион вернул бластер энод – арону.
– Так нельзя, трайд, – укоризненно посмотрел тот. – Мы офицеры, а не головорезы. Это жестоко.
– Ради космоса, Джанулория, не надо проповедей! – мрачно отозвался тот. – Мои нервы и так на пределе! Тасури, дай-ка мне бластер этого пирата. Пойду, подышу воздухом, – с этими словами трайд скрылся в темноте туннеля.
В глаза ударило непривычно чистое, почти ослепительное небо без единого облачка. Тучи ушли, растаяли, как дурной сон. Мир, освободившись от тяжких оков сумрака, теперь, словно вздохнул с облегчением, засиял новыми надеждами и ждал долгожданного солнца.
Марион глубоко вдохнул теплый, влажный воздух. Взгляд его бродил где-то в необозримой дали, а мысли рвались куда-то, как неспокойные птицы. Ему вспомнились золотые леса Деллафии и нежное, голубое, с легкой зеленью небо. Камарлен тоже был необычайно красив и притягателен своей буйной молодостью