вдруг намечается броженье,
и яростный поток горячий
нарушил плавное движенье.
С собой влечет из мглы подводной
он огнедышащие страсти,
клокочет яростью природной —
неровный, одержимый, властный.
Собою наполняя волны,
ломает формы,
формул стройность.
Он все отдал порыву шторма,
отмел искусность и пристойность.
Столкнувшись в сладостном обмане
с заката огненною лавой,
он растворяется в тумане —
податливый, ранимый, слабый.
«Как наша жизнь порой нелепа…»
Как наша жизнь порой нелепа,
как любим мы порою слепо,
и гениальную строку,
как бы в преддверии удара,
мы самый лучший свой подарок
не другу дарим, а врагу.
И так снисходит вдохновенье…
Пишу я в трепетном волненье,
но строчек ряд едва ли жив.
А где-то там, в безумном пенье
с веселым смотрят удивленьем,
как зарождается мотив.
…А потехе час
Эпиграф:
«Батилл, надвигаются галлы, ты, главное
влаги налей». (с) И. Кутик «Оса Часа»
Богемы шальная пирушка
забористый всплеск бытия.
Упругого всхлипа хлопушка
поднимем бокал за тебя.
Набор полновесный эстетства,
сменяется Шуберта звук,
и жизни расхристанной действо
ткет тонкую пряжу паук.
Конструкций холодных, астральных
жемчужные нити висят,
и правит всем миром вербально
расчетливый пылкий кастрат.
Зарделась от гордости муза,
попав на само острие,
почтенные члены союза
ласкают вниманьем ее.
Что мне горевать на досуге?
Я музу в охапку ловлю.
Хлопушками всхлипов упругих
в небесные сферы палю.
Среди ожерелий астральных,
среди ожирений любви,
средь буйства энергий витальных,
черпающих силу в крови.
А где-то вдали, на востоке
встает голубая заря.
Земли животворные соки,
усталому миру даря.
Стихает ночная пирушка,
светлеет ночной небосвод,
валяется где-то хлопушка.
Усталая муза встает.
Идет величаво и прямо,
и смолкнет любой вития!
В глазах ее терпкий и пряный,
загадочный смысл бытия.
«Спокойствие! Царит спокойствие…»
Спокойствие!
Царит спокойствие
в гранитных грудах,
в горном мраморе,
но есть в спокойствии та двойственность,
что правит силами коварными.
Резцом художника-ваятеля
дробится камень, обнажается.
Порывом дерзкого мечтателя
нам образ пламенный является.
Он рвется яростно, чарующе
в пространство солнца, света, истины,
но