«Тебе это зачем, девочка? – Арсен, наконец, посмотрел на меня. Глаза у него серые, внимательные, холодные. – Хочешь менять пол?»
«Только в квартире!» – глуповато хихикнула я и пожалела о своей примитивной шутке, потому что он ее даже не заметил.
А он ведь всё замечает. Получается, не захотел заметить.
«Послушай, Арсен – упрямо продолжила я. – Я – филолог… ты, собственно, знаешь… Решила заняться психологическими экскурсами в женское сознание. Это интересно, хотя и далеко от моей специальности. Зато моя специальность научила меня чувствовать слово и ценить его. Я пишу для одного журнала… так себе, гламурная штучка, владелица – одна набитая дура из правительственных содержанок… папочка у нее когда-то делал демократическую революцию в Питере, за это его влиятельные дружки кинули ей пару миллионов евро. Она ничего умнее не придумала, как кинуться в журналистику, да еще в журнальную. Но там можно писать… а другие дуры думают, что будет хоть что-почитать.
Они все строят из себя независимых светских красоток с тяжелыми кошельками. В основном, кошельки-то у их папиков, а не у них, но это неважно. Пока они раздвигают свои спортивные ножки, деньги будут, будут и интересы. Они мне любопытны… Я хочу их окончательно испортить. Пусть и они станут революционерками, в конце концов. Пусть разоряют своих папиков и делают это осознанно. Каждый должен приложить к этому руку, я имею в виду, к разорению папиков. Я желаю видеть этих светских львиц эмансипированными террористками.
Эмансипация – это форма террора, только однополого. Хочу скандала, хочу эпатажа… Отвечай! Почему ты делаешь операции по коррекции пола?»
Последнее я произнесла нарочито требовательно, сведя бровки.
«Думаешь, я объясню это так убедительно, что твои читательницы кинуться ко мне корректировать свой пол и папики поймут, что платили деньги не за те удовольствия?» – он рассмеялся и расплескал по рюмкам остатки Courvoisier.
«Вряд ли! Не надейся, – покачала я головой. – Они за это своим дурам платить не станут. Если они хотят побаловаться мальчиками, то знают где их найти и сколько заплатить. Так что, тебе тут не заработать, доктор. Но… но я подпорчу им малину, я туда подолью сомнений… страхов… Давай, раскошеливайся! Я же раскошелилась этой ночью!»
Арсен серьезно кивнул и, будто проверяя, достаточно ли я была полезна, осмотрел меня с головы до обнаженных ног.
«О кей! – кивнул он. – Ответ прост. Они сами этого хотят. Я только корректирую их желания. Не каждый знает, что ему нужно. Многие путают искаженное либидо с физиологией. Прежде чем начать, я пару месяцев исследую их мозги. Если там всё в порядке, если там всё осознанно и всё готово к страданиям во имя результата, начинается моя вивисекция. Если всё это блажь, глупость, следствие извращенного видения мира или ошибка… я гоню их в шею. Ни за какие деньги не возьмусь за это».
«Бывают случаи, когда приходят назад, то есть требуют вернуть утерянное?» – я пригнулась к столу,