– Ты борешься с Тьмой в себе? – спросил меня один из двух жрецов, стоявших возле главных ворот.
– Я уничтожаю Тьму, – произнес я ритуальную фразу.
– Так войди же и обратись к Ним! – с пафосом произнес второй жрец.
Я не преминул воспользоваться столь гениальной рекомендацией двух стариков, которым было больше нечего делать, кроме как стоять возле ворот и жариться на горячем солнце, встречая и провожая каждого путника. Что удивительно, стража Собора, набранная из той же шайки, что и городская, но в отличие от вторых обряженная в оранжево-белую форму и вооруженная протазанами вместо тяжелых алебард, возле ворот не стояла. Как я слышал, из-за запрета жрецов, и это, в принципе, было правильно, так как бандитские рожи служителей закона вполне могли отпугнуть половину прихожан и лишить Собор значительной части доходов.
Стражники прогуливались парами и четверками, как нашкодившие детки, вокруг цветников, шумящих фонтанов, статуй богов и их храмов, потихоньку дурея от жары в кирасах и рокантонах. Естественно, все они были злы, как орки, у которых во время похода внезапно разболелись зубы. И причина злости стражи была всем очевидна. В стражу Собора ссылали провинившихся или попавшихся на взятках и вымогательстве стражников города. Отправляли на эту не очень почетную службу на разный срок – от дня до года. Эдакое искупление провинностей, где на ухо тебе все время шепчут что-то приставучие жрецы, да и деньги с прихожан изымать строжайше запрещено.
Мимо меня продефилировала парочка оранжево-белых бедняг. Их взгляды цепко скользнули по моей фигуре, выискивая, к чему бы придраться и как бы незаметно от жрецов засадить древко протазана мне под ребра. Я мило им улыбнулся и, не удержавшись, весело помахал угрюмым и злым стражникам рукой.
Эх! Люблю я дразнить великана в клетке! Особенно когда мне за это ничего не будет. Стражники нахмурились и, покрепче перехватив оружие, направились в мою сторону с явным желанием намять мне бока. Как я и предполагал, далеко они не прошли. Чуть ли не из воздуха появился жрец и стал читать им божественную мораль. На небритых рожах стражи появилось скучающее и такое тоскливое выражение, что я чуть было не прослезился. Стражникам строжайше запрещено вступать в конфликт со служителями Собора. Под угрозой исключения из стражи и лишения пенсии. Поэтому им оставалось только слушать, слушать и еще тысячу раз слушать.
Оставив жреца разбираться с двумя стражами, я прошел по аккуратной, мощенной квадратными плитками дорожке, обогнул искрящийся и пенящийся фонтан в виде рыцаря, пробивающего на полном скаку копьем здоровенного огра, истекающего водой из раны в груди, и вышел во внутренний двор Собора, где стояли статуи богов, между которыми постоянно крутились просители и посетители из города и близлежащих окрестностей. Хотя множество паломников