Мне не посчастливилось попасть в число «обаяшек» – не вышел ни ростом, ни мордашкой и, самое главное, не был похож ни на одну из старших девочек, значит, не «сынок». Это тщательно отслеживалось, и при малейшей схожести у тебя появлялись «маман» или «папан».
Помню, как я радовался, что еду в новое место жизни – до того осточертело пребывание в доме ребенка. И мне наивно казалось, что старый пазик перевезет меня в нечто новое, светлое и красивое. Но, как потом оказалось, дом ребенка был наименее жестоким из всех, где мне удалось побывать. Даже стояние на крупе и битье резиновой лопаткой по ночам – ничто по сравнению с тем, куда увез меня страшный, грязный пазик.
Тот день я помню очень хорошо. Нас проверили на вшивость, лысых и бритых, – тогда из учреждения в учреждение детей передавали с такими «прическами». Это было удобно – вши оставались без хозяина. Помню, одна девочка плакала и кричала при стрижке, умоляя, чтобы ей вернули на место волосы. Старшие, издеваясь, уложили ей состриженные волосы на голову, обещая, что они прирастут. Девочка поверила и какое-то время носила пряди волос на лысом черепе. Все смеялись над ней, а мне, семилетнему, было жаль ее.
Еще хорошо помню, что я несколько дней не ел – настолько сильно я переживал в этом новом месте.
Детский дом находился в сельской местности. Это был двухэтажный барак, около которого стояла одна старая, грубо сколоченная горка. Рядом небольшой пруд, за ним – свиноферма, где трудились воспитанники. На второй или третий день нас отправили пилить дрова, так как детский дом отапливался кочегаркой. Потом оказалось, что все детские дома, в которых я был, отапливались кочегаркой – дровами и углем. Были работы на свинарнике, на кухне и много где еще.
В школу я пришел с опозданием, но, как ни странно, учился хорошо и прилежно, первое время мне нравилось все – и математика, и литература, и история. Единственное, что не нравилось, – не хотелось после занятий возвращаться в эти бараки, где тебя ждала работа, работа и еще раз работа.
В детдоме, как и во всех учреждениях казенного типа, заправляли старшие. Они нигде не работали, занимались самоуправлением – руководили работой на объектах. Еще гоняли младших за бычками к ближайшим ларькам… Как-то старшие собрали всех и сказали, что они решили «снять» телевизор, нужна массовка в магазине. Мы «помассовались» – а куда денешься?
Потом в милиции нашли крайнего из числа средних, посадили на «малолетку».
Если им было нужно вытащить из чужого сарая велосипед, то на это они тоже отправляли младших. Это был круговорот – ведь когда-то они находились в такой же ситуации.
Моей учебе пришел конец, когда в группу пришли старшие и спросили: кто самый