В какой-то момент, борясь с накатившимися слезами, она подняла свои зеленые глаза вверх, безучастно посмотрела на потолок, а затем, вытерев зажатым в руке белым платком проступившие слезы, решительно заговорила:
– Простите меня, даже не думала плакать, а тут вот человек с моей родины, мой земляк, не ожидала… Но я очень хотела сделать это именно здесь, в Иерусалиме, именно в церкви Богородицы. Она мне близка. Понимаете, я женщина, к тому же мое имя тоже Мария.
– Ничего, сестра моя Мария, – успокоил женщину Иов. – Исповедь есть таинство, благодать Божья. Вы откуда родом? – поинтересовался он.
– Из Николаева, но сейчас учусь в Москве, – ответила она.
– Учитесь? – принимая во внимание ее возраст, удивился монах.
– В аспирантуре, – пояснила она, – уже почти окончила. Вышла на защиту.
Иов слегка приподнял брови и наклонил голову, показывая, что он понял, и попросил:
– Расскажите мне, сестра Мария, о грехах своих, покайтесь, очистите душу.
– Я грешница, отец мой. Все грехи ада на мне.
Глава 2
БЕЗЫСХОДНОСТЬ
СССР, г. Николаев.
За 33 года до проповеди.
В восьмидесятых так жили многие, а значит, такая жизнь была вполне обычной для того поколения. Мария родилась в Украине, в городе Николаеве – большом промышленном центре кораблестроения некогда огромной, но малолюбимой страны.
Свое появление на свет она подтвердила надрывным плачем, разлетевшимся среди ночи на весь родильный дом и отчего-то вызвавшем у тех, кто его услышал, чувство жалости.
У первого крика новорожденного есть вполне физиологическое объяснение. Каждый родившийся человек обязательно кричит, но врачи умалчивают о том, что только по первому крику можно распознать, какая жизнь ждет ребенка, потому что он еще помнит свою судьбу. По интонации можно уловить настроение ребенка и узнать, доволен младенец своим появлением на этот свет или нет.
Мария закричала не сразу. Акушерке пришлось несколько раз шлепнуть ее по сизой попе, и только после такого «массажа» как бы нехотя, набрав воздух и впервые расправляя свои легкие, девочка закричала. Ее крик был похож на громкие стонущие рыдания, и акушерка, испугавшись за дитя, быстро обернула новорожденную пеленкой и приложила к материнской груди. Как только девочка почувствовала тепло, а вместе с ним любовь и желанность этого мира, она перестала хныкать, успокоилась, порозовела и, посасывая молозиво, согласилась с тем, что жить все-таки придется.
Первые чувства не обманули. С самого рождения родители, бабушки и дедушки окутали ее заботой и любовью, а любовь к ней была сильной, поскольку первенцам достается право превращать собственных родителей в маму и папу и те гордятся своим новым положением до тех пор,