Поповичи. Дети священников о себе. Мария Свешникова

Семья включала бабушку, маму и двух девочек. Старшая, Катя, была на год младше меня. Вторая, Даша, родилась на пару месяцев ранее нашей Дарьи. С семьей Делоне мы дружим по сей день. Только бабушки уже нет в живых. Наталья Николаевна была первым человеком на моей памяти, кто вышел из коммунистической партии, поскольку она стала христианкой. Родившаяся, как и наша мама, в 1941 году, ее дочь, тетя Лена, – сильная, смешливая, отважная – чуть позже стала активной прихожанкой Николо-Кузнецкого храма. Моя подруга Катя, выйдя замуж за нашего друга детства Алешу Емельянова, стала матушкой, Даша – замечательный художник. Это, конечно, незаслуженно короткий рассказ о долгих и разных годах жизни бок о бок с семьей Делоне. Счастливой жизни.

      В новой жизни меня неожиданно ждала отдельная комната и новая французская школа, находящаяся в Лялином переулке – почти напротив нашего дома. Музыкальную решили оставить: добираться до нее с Покровки было столько же, как и от прежнего места жительства. Всех нас подстерегал непривычный метраж, потрясающий не только воображение, но и… физическое тело. Младшенький Петя принялся бегать по коридору, кататься на велосипеде, играть в футбол и тут же сломал руку. В день, когда ему снимали гипс, палец на руке сломала Таня.

      Осташков был первым местом папиного служения. Его назначили вторым священником в храме того самого отца Владимира Шусты, который содействовал рукоположению. Спустя пару лет наша семья оказалась совсем в другом месте. На погосте Чурилово, то есть на кладбище при деревне Васильково, находящейся в 8 километрах от города Кувшиново. И я была уверена, что на погост папу перевели. Но папа поправил, все произошло не так:

      – Там был священник. И когда он ушел в отпуск на месяц, владыка Гермоген благословил меня поехать послужить вместо него. Мне там понравилось: очень хороший народ, и я понравился старосте…

      – Марье Алексеевне? – перебиваю отца.

      – Да. И она все сделала, чтобы меня перевели. Только спросила меня: «Вы бы хотели у нас остаться?» Я, собственно, не думал об этом, у меня и мысли не было изменять Осташкову, но сказал, что мне понравилось. И через несколько месяцев я уже там служил.

      Формально наш новый приход располагался на 80 километров ближе к Москве, чем Осташков. Фактически же до Селигера можно было добраться на прямом поезде с апокалиптическим номером 666. Вооруженный «числом зверя» поезд устремлялся из Москвы в Осташков, куда благополучно приезжал в комфортные 6 утра. А вот в Кувшиново состав прибывал в 2 часа ночи. Добраться туда можно было и днем, но почему-то все пути в светлое время суток были только многопересадочными. Их мы освоили тоже, но позже. Для начала папа решил, что самым коротким будет понятный ему путь – прямой поезд. Все бы ничего, но наш приход располагался не в самом городе, а в 8 километрах от Кувшиново, в деревне Васильково. Днем, особенно в хорошую погоду, мимо Васильково по сельской дороге пыхтел автобус-пазик, кондукторша которого, не сходя со своего сиденья возле водителя, зычно