«В ночь на 21 апреля многотысячная толпа наполнила площадь перед Мариинским дворцом с выражениями сочувствия мне, – вспоминал сам Милюков. – Меня вызвали из заседания на балкон, чтобы ответить на приветствия. Одна фраза из моего взволнованного обращения повторялась в публике. „Видя плакаты с надписями: «Долой Милюкова!» – говорил я, – я не боялся за Милюкова. Я боялся за Россию“. Я указывал на вред дискредитирования власти, на невозможность заменить эту власть другой, более авторитетной и более способной – довести страну до создания нового демократического строя»[41]. В то время единомышленник П.Н. Милюкова, военный и морской министр А.И. Гучков болел, а потому заседания Временного правительства происходили в Доме военного министра. «Я, – писал начальник Канцелярии Совета министров В.Д. Набоков, – помню бурный день, начавшийся появлением войск на площади Мариинского дворца и закончившийся беспрерывным митингом перед домом Военного министерства и горячими овациями по адресу Милюкова и Гучкова. В тот день еще чувствовалась большая моральная сила Временного правительства, остававшаяся – увы! – совершенно неиспользованной»[42]. Действительно, вместо того, чтобы опереться на народную поддержку, Временное правительство не столько по причине давления Исполкома Петросовета, сколько в силу интриг лидера левого крыла Временного правительства, министра юстиции А.Ф. Керенского, в качестве заместителя председателя Исполкома – «заложника демократии» в этом правительстве, решило пожертвовать П.Н. Милюковым и А.И. Гучковым.
После своей вынужденной отставки в письме А.А. Лодыженскому, начальнику Канцелярии по гражданскому управлению при Ставке Верховного главнокомандующего, Милюков, уже как лидер Кадетской партии, откровенно писал о причинах и последствиях Февральской революции:
«В ответ на поставленные Вами вопросы, как я смотрю на совершенный нами переворот, я хочу сказать… того, что случилось, мы, конечно, не хотели… Мы полагали, что власть сосредоточится и останется в руках первого кабинета, что громадную разруху в армии остановим быстро, если не своими руками, то руками союзников добьемся победы над Германией, поплатимся за свержение царя лишь некоторой отсрочкой этой победы. Надо сознаться, что некоторые, даже из нашей партии, указывали нам на возможность того, что произошло потом, да и мы сами не без некоторой тревоги следили за ходом организации рабочих масс и пропаганды в армии… Что же делать,