– Девки, домой!
– А новая жизнь? – полюбопытствовала Черная Роза.
– Не состоялась. Будем довольствоваться старой.
– Что так?
– Со старым мужиком новую жизнь не сделаешь, так что пока перебьюсь одна. Он, правда, сильно против.
– Женат?
– Был. Не раз.
– Нищ от алиментов?
– Это ему не грозит. Его «обнищить», по-моему, не может целое монгольское племя. Там всем хватит и еще останется. Но – стар!
– Поэтому и успел.
– А ты?
– Я неудачник, мурзик! Одну тебя родил.
– Дед, у тебя еще есть мы, – совсем серьезно, супя брови, заметила Черная Роза.
– У тебя разноцветье, – добавила Рыжая Бестия.
– Всё, девки! Пора мотать удочки, а то у деда тут, похоже, свои важные дела намечаются, – устало вздохнула Женька и многозначительно перемигнулась с Эдит Ивановной.
Все трое быстро собрались, подпоясались, как говорит в таких случаях Женька, и испарились.
Эдит наконец спала со мной и у меня. Было волшебно!
Ранним утром она, увидев, что я собираюсь на службу, прямо с постели сказала так, как будто продолжила какой-то разговор:
– Когда развезешь свои конвертики и пакетики, приходи к нам. А то Паня, похоже, опять собирается прощальные письма писать. Как бы только на этот раз не с продолжением.
Я уже стал понимать ее интонации. Эта мне не понравилась. Я вскинул глаза и присел на краешек кровати.
– Что стряслось?
– У нас квартиру отбирают. Всю. С потолками и стенами, даже с полом. Так что мы все вместе, я, Паня и музыкальный алкоголик, возможно, очень скоро переедем на твою мелкую жилую площадь. Потому что больше, похоже, некуда.
Я быстро уехал на службу, почти в забытьи возил туда-сюда какие-то конверты и пакеты и поздно вечером был уже у Боголюбовых.
С этого ли все началось? Или с того вагона метро, когда я читал похищенную музыкальным алкоголиком в своей же семье книжку Грэм Грина с Паниной закладкой? Или, может быть, с драки на Новослободской?
Сейчас это уже неважно. Но – началось…
Опыт, который не пропьешь, как талант
Иногда мне снятся старые сны. Они яркие и реальные. Длинный коридор, в который выходят десятки крепких высоких дверей. Я бегу по коридору, стараясь прижиматься к стенам. За мной несутся такие же, как я, в зеленых касках, в тяжелых бронежилетах, с короткими автоматами, с гранатами, со скорострельными пистолетами и со страшными зубатыми ножами. Мы жутко топаем ногами в высокой шнурованной обуви.
Дальше бывает по-разному – то взрывается что-то, то кого-то прошивают ножом, то стреляют, то бьются в рукопашную до последней крови.
Иногда это – самолет, или поезд, или корабль. Но всегда – одни и те же лица, тот же железный топот тяжелых ног, взрывы, выстрелы, сдавленные крики. И командный шелест радиостанции через наушник.
И главное, ни слова, ни кадра