Молитву с поднятыми к небу руками поминает даже апостол Павел: Желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим. 2: 8).
Древность знала и более глубокий поклон, когда молящийся простирался ниц всем телом, раскидывая руки крестообразно. Сейчас этот вид поклона сохранился только в монашеском постриге.
Устало спросим: зачем это все? Неужели Богу нужны наши поклоны?
Нужны. Потому что нашему Отцу дорого все, что мы делаем искренне и от всего сердца. Ведь это так естественно, когда молится душа, когда чувства переполняют сердце, запечатлеть этот избыток сердца в священном действии, явить этот избыток, дать ему излиться в телесном проявлении, позволить ему воплотиться.
Молитва – действие глубоко таинственное и личное. Избыток сердца вовлекает в молитву тело. Но бывает и наоборот: молящееся тело заражает молитвой душу, будит ее. Человек един и неделим. Если ты помолился телом, но не сумел разбудить душу, ты все-таки помолился. Молилось тело. Это тоже немало.
Этот надежный путь от тела к душе хорошо знают опытные педагоги. Станиславского вряд ли можно назвать церковным человеком, но однажды, пытаясь добиться от своего актера «тяжелой» интонации в монологе, он заставил его на репетиции держать в руках громоздкий стул. Эта тяжесть в руках помогла актеру понять и поймать нужную интонацию. Он шел от тела к душе. Если дремлет душа, самое простое – попытаться разбудить ее через тело. Поэтому старинные учителя много работали над осанкой учеников, их манерой держаться, правильно ходить, сидеть, вести себя за столом. Нельзя этот метод переоценивать. Не следует и недооценивать.
Церковная молитва творится не только умом и сердцем, но и телом. Это одно из духовных упражнений. Духовных – несмотря на вполне физическое действие.
Допускаю, что монахи, создававшие наш богослужебный устав, предписали земные поклоны из практических соображений: на слишком длинных службах богомольцы нуждаются в естественном приободрении, и тут поклоны весьма кстати. Эту ценность поклона и заметил проницательный Ильич.
Однако есть люди, которым поклоны только мешают. Это нормально, ведь мы все разные. Для них гораздо лучше стоять спокойно и не отвлекаться. Что ж – «это свободная страна»! – и, я думаю, никто не вправе требовать от таких людей исполнения всех поклонов и крестных знамений. Церковное богослужение ценно именно тем, что здесь у каждого может быть свой молитвенный ритм, вполне допустимый и законный, если он не мешает другим. Единообразие – не синоним единства. Можно молча сидеть на стульчике в темном уголке церкви, а перед Богом непрестанно стоять на коленях и оплакивать свою жизнь. Одного человека избыток сердца заставляет замереть, другого – побуждает к действию. Оба – правы. Каждый – стоит он или падает на колени – стоит и падает перед своим Отцом, Который у нас один.
Есть