Дежурный врач стояла рядом, говорила много умных и непонятных слов, как студент-отличник на экзамене. А у меня был один вопрос: это все пройдет? Это не страшно? И врач, как мне показалось, убеждала, что все не очень страшно. Поэтому на следующий день я пришел абсолютно спокойный. И тут мне говорят: «Ребенок в реанимации». Я даже поначалу не придал этому должного значения. Спрашиваю: «Доктор, а когда мы сможем забрать дочку домой?» Наверное, это прозвучало очень легкомысленно, потому что врач мне довольно резко ответила: «Вы видите, что здесь написано? Реанимация!» И вот тогда за этого маленького и еще даже незнакомого человека стало по-настоящему страшно.
– Что вас поддерживало в тот момент?
– Один замечательный священник, друг семьи, сказал мне тогда: «Не переживай так сильно». Я говорю: «А вдруг что-то случится?» И он мне ответил: «Ну, с точки зрения спасения ее шансы выше, чем ваши». Кто-то может счесть это очень жесткой, страшной фразой – я так и отреагировал вначале. Но так как это сказал не чужой человек, я понял, что это правильно. Какой же я христианин, если не верю?
– А вообще за детей страшно?
– Да, очень. Но мне страшно в основном из-за того, что я вижу в уже подросшем поколении, в своих студентах в институте, из-за того, что́ я слышу про школу. Хотя, наверное, это не совсем правильно. Когда крестили Аню, игумен Дамаскин (Орловский) сказал: какими вырастут дети, зависит только от родителей. Если дети будут видеть родителей-христиан, то и у них будет шанс вырасти христианами. Вроде бы трюизм, но он сказал это так серьезно, что я задумался и говорю: «Батюшка, это очень сложно». Он кивнул: «Но зато спасительно и благодатно».
«В одной умной книжке про воспитание я прочитал, что важно не сколько ты времени проводишь с детьми, а как ты его проводишь. Поэтому я перестал беспокоиться по поводу количества часов.
– А как вы, педагог, оцениваете ситуацию в российском образовании, ЕГЭ и прочее?
– Я не являюсь безусловным противником ЕГЭ и как преподаватель понимаю, что любой тест объективнее, чем устный экзамен. Но тест не может быть единственным критерием оценки знаний. В результате последние два школьных года дети не учатся, а готовятся к тестам. И это чудовищно! Они знают какие-то цифры, факты, сколько было лет старухе-процентщице, но не могут просто, не выискивая там какие-то детали, читать «Преступление и наказание».
Как-то я читал своим студентам в МГИМО лекцию о природе искусства в курсе культурологии и к слову стал цитировать: «Прощай, свободная стихия, в последний раз передо мной…» А потом мысль у меня промелькнула, и спрашиваю: «Чьи это строки? Можете продолжить?»
Мне кажется, Пушкин вообще узнаваем