Лесная страна. (Почти вся страна – сплошной лес.) В лесной стране люди действительно борются друг с другом, как звери. Как дикари. – Да, надо умнее, конечно: подвести Хасбулатова и Руцкого под официальную казнь. Под Уголовный кодекс. Пуля, но по закону. В крайнем случае – пожизненное заключение. Если мораторий на смертную казнь, значит – в «Полярную сову»!
И картинка хорошая, все как у людей. Как на Западе. Публичный процесс. Зачем Никите Сергеевичу был так нужен суд уже над мертвым Берией? А чтоб видимость была: у нас теперь все по закону, не так, как прежде…
Еще раз: суд, приговор, Хасбулатов и Руцкой идут, сложив руки за спиной, на эшафот. Вокруг, им в лицо, в спину, ликующие крики демократической толпы. (Пометка в ежедневнике Президента: «Площадь: использовать Новодворскую».) И рокировочка: вместо Хасбулатова – Юрий Рыжов, вместо Руцкого – Галина Старовойтова…
Он был агрессивно провинциален, этот человек.
Жуткое одиночество. Именно так, жуткое.
Ельцин очень хорошо помнил этот день, точнее, вечер: 22 сентября 1991 года.
Все началось именно тогда, 22 сентября, с записки Бурбулиса на его имя.
Смешно: приказ об аресте членов ГКЧП отдал не Ельцин, а Горбачев, мечтавший избавить – их руками – страну, себя прежде всего от него, от Ельцина!
Какой он мелкий, а? Однажды Ельцин увидел, как Горбачев отрывает от исписанных блокнотов кожаные обложки и быстро складывает их в стол. Ельцин вошел так неожиданно, резко, что Михаил Сергеевич не успел отодвинуть блокноты в сторону. Поймав недоуменный взгляд, он пояснил:
– В хозяйстве, Борис, все пригодится…
И засмеялся, разумеется, через силу.
Смех был жалкий, да и он сейчас был очень жалкий.
На самом деле Ельцин не любил читать. В Кремле знали: бумаги, которые идут к Ельцину, должны быть короткими, три-четыре фразы, максимум – пять.
Нет уж, коротко писать Бурбулис не умел.
Ельцин… чуть больше года прошло, а как красив, как молод… да-да, как же молод он был тогда… Ельцин осторожно взял в руки красивый компьютерный текст и еще раз прочитал слова, подчеркнутые Бурбулисом: «Совершенно очевидно, что, столкнувшись с фактом создания нового Союза, Президент СССР будет вынужден немедленно подать в отставку…»
«Верно, – подумал Ельцин, – удар под дых. Три республики сразу, одним махом, образуют новое государство – Союз Независимых Государств, как пишет Бурбулис, хотя о названии надо будет еще подумать. А может, и не три, может, и Назарбаев, Снегур… хотя Снегур маму родную продаст, лишь бы у него власть была, Снегур никогда не тяготился моральными нормами…
Назарбаев очень хотел, чтобы Горбачев сделал его вице-президентом. Была такая мысль! Или премьер-министром. Горбачев не возражал, хотя сначала он думал об Александре Яковлеве, потом – о Собчаке.
К тому времени Горбачев уже трижды полностью сменил состав Политбюро, и каждый состав был намного слабее предыдущего.
Кто,