Нам еще осталось рассмотреть слова «блюстительницей и устроительницей дня и ночи», которыми называется Земля в том же отрывке и которые, по Группе, должны доказывать, будто Платон утверждал, что вращение Земли производит день и ночь. Но даже если бы этому прямо не противоречило предыдущее утверждение Платона о том, что мы знакомы со сменой дня и ночи благодаря «вращению тождественного», в словах φύλαξ καὶ δημιουργὸς нет ничего несовместимого с неподвижной Землей. Если бы Земли не существовало, не было бы никакой смены дня и ночи, следовательно, нет ничего странного в том, что Земля считается блюстительницей и устроительницей времени. Это подводит нас к последнему фрагменту из «Тимея», который использовал Группе. На с. 42 d Платон говорит о душах существ, живущих на различных небесных телах: «Он перенес посев [душ] отчасти на Землю, отчасти на Луну, отчасти на прочие орудия времени» (ὄργανα χρόνου). Плутарх посвящает восьмой из своих «Платоновских вопросов» рассмотрению этого отрывка и объясняет его в том же смысле, в каком мы называем гномон или солнечные часы орудием или инструментом времени, потому что, хотя гномон сам и не движется, он отмечает перемещение тени. С астрономической точки зрения против этого объяснения нечего возразить, если Платон действительно назвал Землю орудием времени, но Бек это отрицает. Платон нигде не говорит о Земле, что она каким-либо образом создает время, даже на с. 39, где он, упомянув об измерении дня, месяца и года, добавляет, что периоды пяти планет остаются непонятыми, хотя люди способны «усмотреть, что полное число времени полного года завершается тогда, когда все восемь кругов, различных по скорости, одновременно придут к своей исходной точке»[74]. К тому же нет необходимости предполагать, что выражение «прочие орудия времени» снова относится к Земле, как и к Луне, и весьма неразумно думать, что Земля включена в число орудий времени только в этом предложении, притом что во всех остальных случаях Платон не причисляет Землю к ним.
Группе, не удовлетворенный тем, что сделал вращение Земли главным гвоздем программы в «Тимее», требует для своего героя еще больших лавров, провозглашая его «подлинным создателем гелиоцентрической системы». Пассаж, на котором он пытается основать это заявление, встречается в седьмой книге «Законов», вероятно последнем великом труде, написанном Платоном, и Группе, вне всякого сомнения, первый, кто увидел что-то из ряда вон выходящее в астрономических отсылках этого сочинения. Здесь Платон позволяет афинскому гостю обсудить с критянином и спартанцем вопрос, следует ли обучать юношество астрономии. Мы, греки, говорит афинянин, говорим