Отец Никодим. Николай Чумаков

думал о том, как прошла его жизнь, на что она была потрачена. Думы его унеслись во времена молодости, когда начался его духовный подвиг.

      Житие Никодима пришлось на сатанинские годы советской власти, когда Бог был ещё мёртв. Его бабушка – активная коммунистка – втайне крестила свою дочь. В принципе, всё воцерковление на этом и закончилось. Ибо мать Никодима не была истинно православной. Она постоянно говорила о том, что в Бога надо верить в душе, а в церковь для этого ходить не обязательно.

      Никодим и сам Богом не интересовался. Крестили его в четырнадцать лет. В то время власть советов уже рухнула. На головы, словно из лопнувшей канализационной трубы, хлынул поток мистицизма и оккультизма. Экстрасенсы, колдуны, священники, сектанты, гипнотизёры – поистине Вавилон безумия. Креститься стало так же модно, как быть партнёром АО «МММ». Офисы «МММ» ломились от клиентов, жертвовавших свои кровные во имя рая земного, а церкви не вмещали всех желающих пройти сакральную водную процедуру во имя рая небесного. Крестили сразу целыми загонами. В одном из таких загонов оказался и Никодим.

      Батюшка, крестивший Никодима, маленький, похожий на сказочного гнома, проходил по рядам наполеоном и зачем-то брызгал в лицо водой да мазал лоб и ноги каким-то маслом. Тараторил молитвы и ругался на нерасторопных крёстных родителей. Экзотическая обстановка модной мистерии впечатлила Никодима не более, чем посещение зоопарка в детстве.

      Настоящая духовная брань разгорелась, когда Никодиму исполнилось семнадцать. Достоевский, Толстой, поиски своего «я». И вот однажды Никодим обнаружил у своей бабушки старое Евангелие. Он читал его будто зачарованный. Вот оно, вот ответы на все вопросы! Страх, смерть, боль – всё можно преодолеть верой во Христа.

      Бабушка жила в десяти километрах от дома Никодима. И он каждый день, даже в дождь, пешешествовал яко по суху до её дома, чтобы читать Евангелие, ибо денег на автобус у него просто не было. Все заподозрили, что Никодим увлёкся молодой квартиранткой бабушки. Откуда им было знать, что никакие женские прелести не могли затмить нового мира, открытого Никодимом.

      Скоро будущий батюшка приобщился к церковным службам. Иконы, пьянящий запах ладана, молитвы на языке словно из старых русских сказок. Всё в жёлто-золотом, пение хора. Ему показалось, что благодать снисходит на него, хотелось быть ближе к волшебству. И вскоре его мечта сбылась. В городе, где жил Никодим, началось строительство новой церкви, и за «господи благослови» он стал таскать кирпичи и красить стены. Молиться и поститься. Его благословили петь и читать на клиросе. А потом и звонить на колокольне. Несмотря на то, что церковь была ближе к Никодиму, Бог оказался ещё дальше от него. Пошлый быт церковной жизни не способствовал духовному росту. Никодим увидел, что житейская грязь в храме Божием не менее, а то и более, чем в миру, размазана по лицам и душам человеческим. Церковный бухгалтер подозревала продавщицу с иконной лавки в том, что та продавала свечей больше, чем отчитывалась в конце месяца. Священник торговал женским бельём на рынке, потому что зарплаты не хватало на содержание пяти детей, а церковные сторожа по ночам вытряхивали урны для пожертвований, дабы купить сигарет и водки. Вера начала угасать, точно старая лампада. И тут произошёл новый поворот в жизни, удержавший его в лодке Христовой. Батюшка благословил Никодима на обучение в духовной семинарии.

      Семинария мало чем отличалась от обычного студенческого общежития. Здесь были и ночные пьянки, и курение в туалетах. Сначала Никодима охватила эйфория. Новое место, новые люди, в конце концов, новая одежда. Подрясник придавал ему инаковость, отделённость от обычных людей, и он гордо носил его, точно первоклассник форму в первые сентябрьские дни.