– Ну… – Эшлин запнулась. Вздохнула. Прикусила губу. – С ним не все хорошо.
– Его жажда крови так велика, что он начал царапать когтями самого себя, – печально произнес Мэддокс. – Мои слова не проникают в его мрачные мысли.
Люсьен помассировал себе шею сзади.
– Вы тут вдвоем справитесь?
– Да. – Мэддокс обнял Эшлин за талию. – Торин в состоянии вести видеонаблюдение территории на компьютерах, а теперь, когда мое проклятие смерти снято, – добавил он, притягивая свою женщину ближе, – я могу выходить в любое время, чтобы защитить нас или доставить необходимые вещи.
Люсьен кивнул:
– Хорошо. Я вам сообщу о наших находках. – Подхватив сумку, он обернулся через плечо и сказал: – Спасибо за цветы, Эшлин.
Не добавив больше ни слова, он телепортировался на Киклады[5].
Серебристые каменные стены исчезли, сменившись белой штукатуркой. Дом, который он недавно арендовал и обставил, был просторен и светел, с возвышающимися белыми колоннами и тонкими тканевыми драпировками на окнах.
Бросив сумку, Люсьен вышел на ближайшую террасу, с которой открывался вид на водную гладь, самую чистую из всех, когда-либо им виденных. Море спокойно, никаких волн – нет даже ряби. Солнце щедро льет на землю свет – уже наступил полдень – а буйные зеленые кусты с яркими красными цветами обрамляют особняк.
Возможно, им с воинами следовало поселиться в Афинах или на Крите, чтобы быть ближе к разыскиваемому ими древнему храму, но на островах больше возможностей для уединения. Туристов мало и еще меньше местных жителей.
– Чем меньше, тем лучше, – пробормотал Люсьен.
Он плохо помнил свою жизнь здесь тысячи лет назад, так что не мог сравнить прошлое с настоящим. Те дни были мрачными, наполненными воплями, болью и деяниями столь злыми, что он не желал сохранять их в памяти.
«Теперь я другой».
А чувствует себя так, словно вот-вот совершит свой самый зловещий поступок. Уничтожит Анью. «Не думай о ее смерти. Не сейчас».
«Тогда о чем же мне думать? – задался он вопросом, глядя на кристальную воду. – Понравился бы ей этот вид?» Вздыхая, он потер подбородок и понял, что ему по-настоящему любопытно узнать ответ.
«Не важно. Не придавай значения».
Он заставил себя посмотреть налево – «не думай об Анье!» – и залюбовался новым зрелищем: изумрудные горы в пене фиолетовых и белых кружев. Поистине это величайшее творение богов.
«Нет, таким творением является Анья».
Люсьен стиснул зубы. Что ему сделать, чтобы выбросить ее из головы? На самом деле ему хочется раздеть Анью прямо здесь, на террасе, и прислонить ее обнаженное тело к железной ограде, чтобы солнечные лучи ласкали ее так, как намеревался сделать он. Он бы касался ее столь умело, что она позабыла бы о его обезображенном шрамами лице. Он доводил бы ее до экстаза снова и снова, а она выкрикивала бы его имя, отчаянно моля о большем.
Так отчаянно, что забыла бы всех мужчин, с которыми спала, и думала бы только