«Бей! Рви! Круши!» – бесновался сидящий внутри его демон. Пытаясь не обращать внимания на призывы Насилия, Мэддокс вошел к Рейесу. Внутри не оказалось ни самого хозяина спальни, ни секс-игрушек. Зато оружия было в изобилии: пистолеты, ножи, «звездочки ниндзя» – казалось, здесь можно найти все что угодно. На полу лежал мат, покрытый пятнами засохшей крови. Также взору Мэддокса предстали боксерский мешок и пара гантелей. Стены украшало несколько вмятин, оставленных, судя по всему, кулаками. «Надо будет потом зайти и залатать их», – подумал Мэддокс.
«Бей! Рви! Круши!» – стучало у него в голове.
Комната Люсьена оказалась заперта, и на стук никто не отзывался. Спальни Аэрона и Торина тоже были пусты. Мэддокса трясло от бешенства, перед глазами прыгали черные пятна. Призывы демона переросли в нечленораздельный рев. Он так хотел Эшлин, но не мог вернуться к ней, пока не выпустит пар, но не знал, как сделать это, если никого нет! «Ни одной чертовой души!» – взревел про себя Мэддокс. Почти бегом он снова пустился сквозь вереницу галерей и коридоров.
– Где вы?! – исступленно проревел он, остановившись, и со злостью впечатал кулак в стену. Один раз, другой. Стену украсили вмятины, очень похожие на те, что он видел в спальне у Рейеса. Костяшки пальцев саднило, но Мэддоксу были приятны эти ощущения – Насилие внутри его довольно заурчал. Пройдя еще немного, он снова приложился кулаком о стену. Время поджимало, не за горами была ночь, и, прежде чем она спустится на землю, он должен, нет – просто обязан раствориться в Эшлин, изведать каждый дюйм ее нежного тела, ибо неведение было мучительнее и страшнее, чем все пламя ада, вместе взятое.
«А что, если женщина, которую ты запер в спальне, только притворяется, будто желает тебя, и хочет таким образом выпытать информацию? – стремясь доконать его, прошептал демон. – Что, если каждый раз, когда вы рядом, она думает о каком-то другом мужчине, чтобы достовернее изобразить возбуждение?»
Взревев, Мэддокс утопил кулак в стене по самое запястье. Пол покрылся кусочками камня. «Эшлин хочет меня! – возмутился он. – Меня, и больше никого! Не поддавайся! Не слушай, что говорит чертов демон!» – мысленно обратился он к себе. Насилие замолчал, удовлетворенный той ожесточенностью, с которой он выказывал собственнические чувства в отношении девушки.
– Какого черта ты портишь стены, вместо того чтобы чинить их? – раздался у него за спиной знакомый мужской голос.
Мэддокс резко обернулся. В другом конце галереи стоял Аэрон. Струившийся из окон солнечный свет причудливо