– Спасибо, Егор, ваше творчество меня давно интересует, особенно в составе трио «НасТроение». Но и англоязычные песни довольно симпатичны, я с удовольствием сама смотрела ваше выступление на фестивале в Лондоне… Знаете что, давайте я у вас заберу эту запись и покажу её главному редактору музыкальных программ Центрального телевидения. Если он одобрит, сюжет или несколько сюжетов пройдут в эфире. Плохо, конечно, что это не лицензионная запись, но… – она вздохнула, – как говорится, не в первый и не в последний раз…
Приехал я домой голодным как волк, но не успел сбросить ботинки, как Ленка огорошила:
– Егор, тебе звонили из приёмной товарища Суслова. Просили завтра по возможности приехать на приём к 11 часам, с паспортом. Адрес я записала…
М-да, приплыли! Что ж это от меня понадобилось главному идеологу СССР? Вот и думай, то ли по головке погладят, то ли ремнём по… Хочется верить, что всё же первое.
Глава 2
Дом номер 4 на Старой площади впустил меня в своё чрево, словно кит из библейской мифологии, поглотивший Иону. Правда, Иона молился в чреве кита трое суток, прежде чем морское млекопитающее извергло его из себя, я же надеялся, что выберусь из этого дома в более сжатые сроки.
– Кабинет номер два, пятый этаж, лифт налево, – козырнул майор, возвращая мне паспорт.
Полы в здании были устланы красными ковровыми дорожками, по которым изредка проходили чиновники в строгих деловых костюмах. По одной из таких дорожек я и добрёл до кабинета номер 2, вернее, до приёмной этого самого кабинета, в которой меня встретила немолодая женщина, строго глянувшая на меня поверх очков.
– Товарищ Мальцев? Всё верно, вам назначено на одиннадцать часов. Время – без пяти минут, присядьте пока. Михаил Андреевич любит точность.
– Точность – вежливость королей, – решил я блеснуть эрудицией, но секретарша моё остроумие проигнорировала, вернувшись к своим бумагам.
Ровно через пять минут она прервала работу и нажала кнопку селектора:
– Михаил Андреевич, к вам товарищ Мальцев.
– Пусть заходит, – прошуршало в динамике, и секретарша, снова глянув на меня поверх очков, кивнула на двери.
Будучи атеистом, я всё же мысленно перекрестился, прежде чем переступить порог кабинета. Ух ты, какой здесь сухой и жаркий воздух, почти пустыня. Хотя, учитывая мифическую боязнь Суслова сырости, немудрено, что ему здесь создали такой микроклимат при помощи неслышно работающих обогревателей и вентиляции. Небось и знаменитые калоши где-нибудь в шкафу стоят, дожидаются осенней слякоти.
Убранство кабинета выглядело, можно сказать, спартанским. Куда до тех шика и блеска, которые довелось видеть Алексею Лозовому в кабинетах намного более мелких начальников в постперестроечные времена. Так что Суслов, по сравнению с чинушами и тем более бизнесменами конца XX – начала XXI века, выглядел настоящим аскетом.
Напротив входа – стол, за которым на скромном кресле, больше похожим на