И тут Боба как током ударило – оказывается, смерть кронпринца Рудольфа, единственного сына Сисси и Франца Иосифа, напрямую связана с той проклятой чайкой, которую черт дернул носиться над морем! Конечно, в этой цепи десятки звеньев, но результат – вот он, прямо перед Бобом, на экране: охотничий домик в венском лесу, тридцатилетний наследник престола со своей возлюбленной и два выстрела. Двойное самоубийство. Официальная причина никогда не была установлена. Историки говорят, что принц не был готов к управлению страной, страдал от возложенного на него бремени славы и ответственности, на него возложенного; что был подвержен психическим заболеваниям; что наконец нашел ту женщину, с которой он хотел бы умереть, поскольку сам был не в состоянии прервать свою жизнь, и поручил это ей. Подозревали также заговор со стороны младшего брата Франца Иосифа. Какой там заговор! Вот она, причина, обнаруженная Бобом – проклятое стихотворение, дело его рук.
А что же Сисси? Тут еще хуже: депрессия, терзания, попытка отвлечься от невыносимого горя на чужбине… Путешествия – по морю, по железной дороге, разные страны, новые люди. Но нигде нет успокоения, нет мира в душе… И наконец точка – Елизавета убита итальянским анархистом, убита случайно, просто подвернулась под руку, под остро отточенный напильник, предназначенный совсем для другого человека. Но Боб знает, что все случайности крепко связаны между собой, связаны им, Бобом, движениями его пальцев, нажатием кнопок, находящихся на его столе, переключением рычагов. А если бы не было этих действий, не появилось бы стихотворение, не возомнила бы себя императрица великой поэтессой, была бы повнимательнее к мужу и детям… Но тогда Боб не родился бы.
Что же получается, Боб – убийца? Пусть невольно, но он виновен в смерти двух человек? Да что там двух, одному богу известно, сколько людей обрекает он каждый день на страдания и гибель, нажимая свои кнопки! И все это ради единственной цели – родиться, появиться на Земле, жить среди таких же жестоких и эгоистичных людей, равнодушных к чужому страданию!
Голова пошла кругом, и Боб как-то вдруг почувствовал нехватку свежего воздуха. Внезапно он ощутил боль в груди, там, где у людей бьется сердце. Но у него не было сердца, у него ничего не могло быть – ни страданий, ни угрызений совести, ни огорчений. Лишь трезвый ум и рассудительность. Он сделал несколько глубоких вдохов и попытался успокоиться. Это удалось лишь отчасти. Только что сделанное открытие угнетало его, давило, мучило. Он решительно выключил экран и покинул кабинет.
В саду неизменно сияло солнце, и все дышало покоем и умиротворением.