«Так что, – спросил у себя Вологжин, потирая ладонями помятое после сна лицо, – выходит, что мы наступаем, а не немцы? Не похоже. Контрартподготовка? Скорее всего, что так. Как не болела, а померла, – вспомнил он мрачную поговорку своего отца. И заключил с облегчением: – Началось».
Часы показывали половину третьего ночи.
Наши отстрелялись и затихли. Все, кого оторвала от сна неожиданная стрельба, и Вологжин вместе со всеми, вслушивались в эту тишину, пытаясь понять, что она означает. Молчали телефоны и рация, лишь высоко среди мерцающих звезд удовлетворенно гудели наши самолеты, возвращающиеся с бомбежки.
– Похоже, началось, – произнес, ни к кому не обращаясь, подполковник Лысогоров. И добавил: – Похоже, на этот раз не ошиблись.
Светало. На востоке, где пролегала линия фронта, в сизой дымке разгоралась малиновая заря, и стало возможным разглядеть поднимающиеся в небо черные дымы, в то время как за спиной, на западе, еще властвовала тьма, сонно помаргивали редкие звезды. Но вскоре и там посветлело.
Грохот далекой артподготовки докатился до слуха Вологжина в шестом часу утра: долбила немецкая артиллерия, долбила настойчиво, все усиливая и усиливая интенсивность стрельбы, и стрельба эта расползалась по всему горизонту.
За два года войны Вологжин привык различать все оттенки ведения огня как немецкой, так и своей артиллерии – и эта стрельба точно была артподготовкой перед наступлением, а не, скажем, перед заурядной атакой местного значения. Он смотрел на часы, положив на артподготовку не более тридцати минут: немцы редко стреляли дольше. Он представил, как там, среди дыма и огня, наши солдаты вжимаются в землю в узких щелях и блиндажах, а в это время немецкие танки уже выходят на исходные рубежи, стараясь как можно ближе подойти к нашим окопам под прикрытием огня своей артиллерии.
Через несколько минут из-за спины стала отвечать наша дальнобойная артиллерия, и почти сразу же на большой высоте появились немецкие самолеты, там и сям застучали зенитки, грохот разрывов бомб и стрельбы покатился в тыл, и вот уже все пространство, покрытое созревающими хлебами, небольшими рощами, оврагами, холмами и крутыми меловыми грядами, извилистыми речушками, заросшими камышом, – куда ни глянь, стало затягиваться дымом и пылью.
Немецкие танки появились вечером того же дня – значительно раньше, чем их ожидали. Они преодолели первую полосу десятикилометровой эшелонированной обороны и вплотную приблизились к позициям дивизии полковника Каплунова. С КП командира полка в стереотрубу было видно, как по еще зеленоватому пшеничному полю катят и катят, оставляя за собой длинные полосы смятых колосьев, бронированные машины, и не видно им ни конца, ни краю. Впереди ползут «тигры», за ними танки поменьше, дальше самоходки, бронетранспортеры с пехотой, машины с пушками и зенитками. Остановить эти полчища, казалось, было невозможно.