Непосредственно вслед за переворотом равнодействующая энергия народа резко изменила свое направление. Вместо того, чтобы быть направленной против врага, она обернулась внутрь страны на разрушение устоев прежнегогосударственного строя, не разбирая, что вредно и что полезно. Результатом этого было немедленное расстройство всех статей снабжения армии. Все остальное время, до окончательного крушения, наша армия существовала уже не на процент производства страны, а на капитал, оставленный «старым режимом» в наследство революции. Без этого наследства революция не избегла бы краха уже на первых же порах своего существования. Капитал этот был настолько велик, что остатками его до сих пор живет его советское правительство. Сознательно солжет тот, кто осмелится утверждать, что хотя бы в какой-либо части снабжения армии после переворота произошли улучшения. Ложь эта может быть доказана документальными данными{39}. Улучшилось разве только снабжение армии политически развращающей литературой. Да, это бесспорно.
Но вернусь к изложению событий.
По своей должности начальника Главного штаба я вошел в состав комиссии генерала Поливанова{40}, на которую была возложена разработка вопросов по переустройству армий на новых началах. Комиссия[12] эта была создана в первые же дни революции и была завалена массой вопросов, запросов, требований, постановлений, резолюций и тому подобным, сыпавшихся как из рога изобилия по почте и по телеграфу со всех концов как действующей армии, так и всей необъятной России. Для начальствующих лиц, к которым местные комитеты приступали, что называется, с ножом к горлу, требуя утверждения их вздорных постановлений, комиссия генерала Поливанова служила громоотводом, и они передавали ей «по принадлежности» всю эту дребедень.
При этом многими руководила тайная надежда, что переданный в комиссию вопрос, естественно, залежится в ней, на то ведь она и комиссия, а инициаторы,