– Сестра! Раненые готовы к погрузке. Можно выносить?
– Выносите, выносите.
– Сестра, где списки раненых? Этого включите к отправке, – говорит доктор.
Я записываю имя, фамилию и род ранения, зову санитаров, спешно одеваем, и санитары выносят на подводу. Наконец последний вынесен! Сразу наступает в палатах тишина… И только теперь чувствуешь, как устала! Хочется сесть и забыть все…
– Сестра! Раненый Ященко забыл в столике письма, – влетая в палату, говорит санитар.
– Где его ящик?
Я быстро встаю и иду искать ящик. Ведь не будут ждать на таком морозе ради письма – уедут. Начинаю открывать ящик за ящиком. Совсем не помню, где лежал Ященко! А карточки с фамилиями уже сняты с кроватей. Вот лежит пачка каких-то бумаг.
– На вот, возьми, – и сую в руку санитару.
Санитар бежит на двор, но скоро возвращается:
– Уехали, – говорит он.
– Ну, что поделаешь, может быть, еще ему напишут!
Места освободились для приема новых страдальцев… Мы стали делать постели. Все грязное и окровавленное сняли и постлали чистое.
Пришла сестра от приемных столов:
– Еще привезли раненых, – сказала она.
– Сестра, идите сюда, – кричит доктор, – вот тут есть тяжело раненные. Я их отметил на операцию. Запишите их фамилии и сейчас же приготовляйте для операций.
Раненый лежит на столе. Инструменты готовы, лежат в ванночке в кипящей воде; доктор моет руки.
– Сестра, снимите повязку.
Я разрезаю марлю и снимаю ее, но последний слой ваты и марли оставляю на ране. Когда подойдет доктор, готовый приступить к операции, тогда и сниму. Я держу ногу, другая сестра подает инструменты. Доктор осторожно ощупывает – зондирует рану. Кость раздроблена. На ноге два отверстия. Одно входное маленькое и выходное большое. Кожа и мускулы разорваны, с неровными краями. Доктор почистил рану, наложил кусок марли и сказал:
– Забинтуем, наложим лубки, а завтра отправим в Тифлис.
Осторожно перекладываем раненого со стола на носилки, и санитары несут его в палату. Кладем его на койку, под больную ногу подкладываю вату, укрываю, поправляю подушку:
– Хорошо? Удобно тебе?
– Пить, пожалуйста, сестра. – Даю воды. Напоив, снова иду в перевязочную. А там, один сменяя другого, проходит вереница искалеченных, изуродованных страдальцев. Я счет и время потеряла, сколько мы перевязали раненых… Только одного снимут со стола и унесут – приносят другого. Разбинтовываешь: руку, ногу, плечо, грудь, голову. У одного огромная рана – вырван из тела громадный кусок мяса… У другого – перебита кость. Третий едва дышит – посинел, весь забинтован… Не