Мне хотелось в эту минуту быть там, среди закаленных бойцов. Стрелять, бить кулаками! Кусаться! Но в плен?! Никогда!! Только смерть может остановить борьбу!..
– Кофе я сварил для вас. На их кухне. Принести?
Я опомнилась.
– Кофе? Да, принеси!
Он принес горячий кофе, французскую булку, молоко, сахар.
– Ты записывай все, что будешь брать у них.
– Да я ничего у них не беру. А кофе – дак я сам сварил. А молоко купил, и булку тоже.
– Но это не хорошо. Нужно, чтобы гостиница имела доход от нас.
– Так, барыня, мы ведь военные! Они обязаны нам всякую уступку делать!
– Чего ради должны делать нам уступку и терять доходы? Теперь время наживы.
– Значит, мы, военные, будем терять все, а другие наживаться?!
– Конечно, так.
– Так мы же их защищаем?
– Все это верно, но все же, пожалуйста, плати на кухне за все, что берешь. Деньги у тебя есть?
– Деньги у меня есть. Но какой народ! А?!
Как только вышел Гайдамакин, я сейчас же встала, умылась из жестяного умывальника, оделась и решила идти в госпиталь, который был развернут в казармах Кабардинского полка. Вышла на улицу. Солнце, небо голубое! Но мороз такой, что сразу хочется вернуться обратно. Пошла пешком, хотя до казарм довольно далеко. Сегодня мне по дороге попадались группы молодых солдат – одни с ружьями, а другие без ружей; вид у них усталый и запуганный, глаза печальные. Потом в госпитале говорили, что это молодых новобранцев пригнали и обучают.
А вот и казармы кабардинцев.
В первом же корпусе на дверях большой красный крест и надпись: «7-й полевой подвижной госпиталь». Я пошла прямо туда. Что меня особенно поразило, когда я вошла в сени, это страшная грязь! После той идеальной чистоты, которая была здесь, когда жили кабардинцы, это особенно бросалось в глаза. Я вошла в помещение. В первом пролете у окна стояли два больших стола, за которыми сидело несколько человек в белых халатах и записывали что-то; что-то говорили врачи, которые осматривали раненых, лежавших и сидевших на полу.
Как и прежде, когда тут помещался первый батальон, каждая рота была отделена от другой огромной аркой. Теперь койки стояли в четыре ряда, имея проход между каждыми двумя рядами. На арках висели листы картона, на которых обозначены номера палат. Каждая палата имела два отделения. У коек, стоящих у окна, были столики с двумя отделениями: верхним и нижним, которые запирались на внутренние замки.
Я пошла к столам, где работали врачи, и увидела знакомого доктора, Божевского.
– Здравствуйте! Вы откуда взялись? – сказал он, протягивая мне руку. – Ведь вы в Сарыкамыше должны быть теперь?
– Только вчера приехала оттуда.
Он уставился на меня:
– Как вы могли приехать вчера, когда в Сарыкамыше турки