Ее призывы к самосовершенствованию никогда не были отвлеченными; напоминая о высоком предназначении женщины и расширении границ служения за пределы семьи, она сама стала духовной матерью для тех, кто обрел в Учении Живой Этики свой путь. «…Воистину, чувствую себя матерью всех дел и всех сотрудников наших. Каждый соучастник дорог мне и каждый по-своему мил!»[56], – писала она в Америку. Современники, которым посчастливилось быть под ее водительством, вспоминают о нем с радостью и глубочайшей признательностью. «В каждом письме своем Она всегда старалась послать ободрение, духовную поддержку и ласку, – рассказывала член Харбинской группы по изучению Живой Этики Екатерина Петровна Инге, – указывая каждому именно на то, чего больше всего требовалось для развития духовных сил, знания или для укрепления в выполнении данной задачи. Получение каждого письма Ее было для нас праздником духа, и мы всегда бежали друг к другу, все вместе радовались и читали, делясь впечатлениями от полученных дорогих строк. Так весть с Гималаев быстро облетала весь устремленный к Свету Харбин»[57].
Письма Елены Ивановны представляют собой ценнейший исторический документ, на страницах которого подробно отражена история становления духовно-культурного движения, связанного с именем Рерихов. История эта (прежде всего на примере американских учеников) предстанет перед читателем во всех подробностях. Несмотря на то, что подход к Учению позволил каждому из них обрести единомышленников и придал жизни смысл, взаимоотношения сотрудников, внутренняя атмосфера в группе нередко оставляли желать лучшего. Порой кажется, что все строки Елены Ивановны, написанные в далекие 1930-е годы, это один призыв к единению и дружелюбию между соратниками в Делах Учителя. С великой болью в сердце напоминает Елена Ивановна о той огромной ответственности, что возложена на призванных к Великому Строительству. Ответственности перед Учением и перед другими людьми. «…Вам предъявлены совершенно другие требования не только Вл[адыкой], но и людьми, смотрящими на вас, как на образец всего высокого. Особо строго будут они судить вас и не простят вам своего смущения и разочарования в Учении, которое не смогло переделать природу получившего его»[58]. Сегодня для многих из нас, именующих себя последователями великих людей и «несущих на своем щите мировое имя» Рериха, это повод задуматься, заполнена ли наша жизнь «прекрасными поступками терпимости, вмещения и великодушия»[59] или тратится на поиски виновных, деление на «своих» и «чужих» и отвлеченные