В конце концов все эти метаморфозы моего внутреннего мира сделали со мной необычную для нашего времени вещь. Они перечеркнули для меня все возможности проявления эгоизма и нарциссизма… мне кажется, это синонимы. С юных лет у меня не было открытых и сильных проявлений любви к себе. А модная фраза «себе любимому» у меня вызывала раздражение или отвращение. Но это и не означало, что я себя принижал. Просто я относился к себе адекватно – за что-то уважал, за что-то ненавидел. А так как был несовершенен, то ненавидимых черт или поступков было больше. Я всегда смотрел на себя как бы сверху, с чужой точки зрения, то есть делал то, что большинство людей делать не хотят, дабы всё время чувствовать себя «на вершине» этого мира.
Может, они и правы. Когда-то одна девушка не захотела дарить мне свою любовь, решив, что отсутствие влюблённости в себя – проявление психических отклонений: жизненной слабости, неуверенности в себе и своих силах. А вот посмотреть с другой стороны – то, что человек с такими параметрами не будет эгоистом, коих в нашем мире пруд пруди, и то, что он всегда будет добиваться, чтобы ненавидимых качеств стало меньше, до полного исчезновения, об этом подумать у неё соображения не хватило.
В те юные годы я влюблялся чаще, чем ходил в кино. Влюблялся в любую, которая окажет мне внимание, поведёт себя тепло или проявит участие. О совместимости пары я тогда не знал. «Химия» всегда довлела над рассудительностью… да я и не думал в эти моменты, вопроса такого не стояло. Наверное, поэтому мои отношения длились смехотворно коротко – неделя, месяц. Но с годами процесс постепенно начал меняться в сторону противоположную. Жизненный опыт с интеллектом росли, в любовные дела чаще стал вмешиваться мозг, а он, как известно, «химию» не терпит. И хоть душа по-прежнему оставалась жаждущей чувства, но при знакомствах в дело перво-наперво вступал мозг, а уж когда он давал добро, открывались ворота и для еле сдерживаемой любовной горячки. Она давно стояла за воротами «под парами» с готовностью броситься в бой. Правда, горячка была послабее.
Но знакомствам для отношений мешало не только это. В юности, при попытках познакомиться я чаще слышал отрицательный ответ, наполненный пренебрежением, презрением, а иногда и ненавистью типа «Отвали, я знаю, что вам всем надо! Все вы одинаковы». В этом в основном была заслуга моих знакомых и друзей, которым действительно только это и надо. А может, тот небольшой город, где я провёл большую часть юных лет, больше ничего мне предложить не мог – наверное, девушки слишком гордые там жили, я не знаю. Но благодаря таким обобщениям с женской стороны, у меня развился комплекс, и я боялся подойти на улице, подсознательно не веря в успех такого мероприятия. Такие удары по чувствительной душе и по самолюбию были очень болезненны, ведь это ложь: мне хотелось совсем другого.
И если сначала любовные отношения с противоположным полом мне представлялись