19 января 1935 г.
Пекин
Очень рады были получить утром телеграмму из Наггара. Замечательно, что наша телеграмма в Наггар была отправлена после телеграммы в Харбин, в которой мы спрашивали о точном сроке отправления первой части коллекции. И вот из далекой Индии телеграмма уже дошла, а из близкого Харбина до сих пор нет ответа, не понимаем, чем объяснить это, тем более что харбинский ответ был даже оплачен. Странный город, странные люди – а между тем в Вашингтоне справедливо ждут нашего ответа и, наверное, изумляются, почему запоздал ответ на их телеграмму. Итак, Вы уже знаете, в чем дело с Канз[асом], и понимаете, насколько оно спешно и для всех полезно. Конечно, вероятно, Вам потребуется и телеграфный запрос сюда, и, во всяком случае, телеграфните решение, которое, не сомневаюсь, будет и положительным и неотложным. Прочтите и письмо Юрия к Зине. Охотно верю, что и у Вас много сложностей, а где их нет. Как на тигровой охоте, приходится оберегаться. При этом всегда вспоминаешь пословицу – ищите ближе. Купили мы новый сургуч для писем, не знаем, крепко ли держится. Кончаю опять о Пакте. Надеюсь, что и в этом отношении все благополучно. Все еще сижу дома. Какой-то здесь странный воздух. Не только у меня, но и у всех прочих или с носом, или с горлом, или с глазами бывает неблагополучно. Как все Шнарковские, Моск[ов], Г[еоргий] Дм[итриевич][Гребенщиков] и прочие? Мало имеем сведений и о парижских друзьях. Не раз убеждались, что вести с Дальнего Востока там преломляются очень своеобразно. Ни звука от друзей Сав[ады], а между тем газетные намеки и по сей час продолжаются. Неужели за два месяца ничто нигде не подействовало? Чудеса да и только!
20 января 1935 г.
Один из директоров Канзас Сити Музеум[233] находится здесь и покупает какие-то предметы для Музея. Он и не подозревает, как нам сделался близок Канзас. По получении моего и Юрия писем предыдущей недели о Канзасе, наверное, Вы дадите нам телеграмму о получении этих писем в Нью-Йорке. Хотя не думаем, чтобы заказное письмо терялось, но все же лучше знать наверное, тем более что ввиду поспешности дела у Вас и у нашего Друга будут какие-то соображения.
И сегодня мы не имеем телеграммы из Харбина об отправке коллекции. Прямо стыд и срам. Уже вчера утром была телеграмма из Индии, а здесь, на коротком расстоянии, мы не можем получить ее. Вчера вечером пришло харб[инское] письмо от В.Н. Гр[амматчикова], но из него ничего не узнали по интересующим нас обстоятельствам. Как будто все погрузилось в прежний быт, но почему-то никаких даже намеков там[относительно] расследования интриги до нас не доходит. То же самое надо сказать и относительно Черт[кова], и относительно всех, кому мы об этом писали письма.
Интересует нас также и следующее: во время клеветнических номеров «Харб[инского] Вр[емени]» все номера этой газеты были раскуплены и продавались уже по полтора доллара, и то как редкость. Также мы слышали, что эти номера куда-то широко рассылались. Спрашивается, куда и зачем?