же материал мог быть пущен в обращение и много ранее, но представляется, что какая-то руководящая рука двинула эту пружину именно в последние дни пребывания. Вообще же, с точки зрения газетной, получается невероятная ерунда. Именно «Харбинское Время» писало о Пламенеющей Чаше и прочие эпитеты, имеющиеся у Вас в газетных вырезках. Еще за две недели до травли именно эта газета просила от меня статьи и только что поместила две – «Роботы» и «Письмо к друзьям». После этого сотрудник этой газеты Талызин приходил с просьбой от редакции о новых статьях, которые ему и были обещаны. А через три дня, т. е. 17 ноября вдруг началась беспрестанно продолжающаяся и до сих пор травля. Взвешивая все эти обстоятельства, невольно приходим к выводу о чем-то планомерно задуманном, с какою-то еще неуловимою для нас целью. Потому-то и требуется тоже планомерно и безудержно проводить и с нашей стороны исследование такого неслыханного эпизода. Вчера к нам приезжал секретарь здешней японской легации Муто и передал сожаление о случившемся от лица японского посольства в Синьцзяне. При этом же он передал 5 газетных вырезок, помещенных посольским агентством, о проезде нас – друзей Японии. При этом бросалось в глаза то, что эта заметка в «Харбинском Времени» помещена не была, а в японском издании этой же газеты хотя и появилась, но в значительно сокращенной форме. Конечно, мы сказали господину Муто, что эти заметки не выясняют сущности инцидента и что мы просим расследования происшедшего, ибо и после этих заметок травля в «Харбинском Времени» еще 7 декабря продолжалась. Повторяю, что без чьего-либо разрешения или попустительства русская шайка не дерзнула бы на такие неслыханные выпады. Сейчас мы пишем в Токио господину Амо, прося его производить расследования. Наше представительство в Харбине сегодня нас мало обрадовало лаконичной телеграммой – «сообщите здоровье» – а мы-то напряженно ждали все эти дни каких-либо дельных новостей. Также удивляемся, что уже более трех недель не имеем сведений от Черткова. Ведь небывало безобразные формы выпадов требуют и соответственных отражений. Иначе, если наши силы замолчат, то образуется какое-то неживое пространство. Тем любопытнее исследовать это нападение, что наша позиция в нем так безупречно и легко защищаема. Предположите на минуту, что какой-то журнал напечатает или обезображенный мой портрет, или подделанное мое письмо, или перепечатанную из других изданий статью; спрашивается, каким образом я могу отвечать за все эти подделки. Кроме того, где же это слыхано, чтобы не мои книги цитировались бы под моим именем. Во всех таких проделках чувствуется что-то злобно преднамеренное, и долг наших учреждений терпеливо и планомерно поражать и рассеивать эту тьму. Нам известно, что в Американском консульстве в Харбине переводилось резюме этих выпадов, в которых часто задевалось и достоинство Соединенных Штатов. Жаль, что не имею на руках тяньцзинской газетки, чтобы послать Вам. Вы бы очень поразились, узнав, что я «Тибетец с французским паспортом», а из фельетона «Каббала» узнали бы многое совершенно нелепое. Вчера в тяньцзинской
