Усевшись на своей половине одеяла, он стащил с усталых ног тяжелые ботинки. О чем действительно следовало бы подумать, так это о том, зачем он угрожал револьвером Люку. Что на него вдруг нашло? Делить с кем-то женщину всегда чревато кровопролитием, немногие мужчины могут воспринять это спокойно. В ход идут не только кулаки, но даже ножи и пушки. Женщины тоже не в восторге. Потому здравый смысл подсказывал, что это исключено. Однако в Люка он целил не поэтому. Изнасилования девушки он бы не потерпел. Хотя она защищалась бы до последнего, как с шерифом Мартином. Однако, если честно, его просто тошнило от мысли, что Люк к ней прикоснется. И он взвел курок. Его дерзкое заявление, что только он имеет на нее право, казалось слишком естественным и разумным. Из-за этого он и беспокоился.
Скользнув под одеяло, Хантер тотчас понял, что занимавшая его мысли соседка не спит. Еще через мгновение он сообразил, что она плачет, и выругался про себя. Женских слез он не выносил, вернее, они трогали его. Он так и не научился не обращать на них внимание, даже зная, что это сплошное притворство. Он лег на бок и увидел, как ее спина вздрагивает от тихих всхлипов: она явно старалась скрыть отчаяние.
– Слезами горю не поможешь.
– Я не плачу, – пробормотала она, но охрипший и дрожащий голос тут же ее выдал.
– Конечно, нет. Ты просто шмыгаешь носом. – Он сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не погладить ее густые золотистые волосы.
– А что, если я и плачу? Имею полное право. Не каждый день вляпываешься в подобное дерьмо. – Она повернулась и сердито взглянула на него.
– Я освободил тебя из тюрьмы.
– Какое великодушие! Уж лучше бы ты оставил меня там, чем тащить в это бандитское логово!
Она заметила, как сузились его глаза, и пожалела о сказанном. Глупо оскорблять этого опасного мужчину. Ведь он держит в своих руках ее жизнь. Но Лина была слишком измотана и расстроена, чтобы взвешивать каждое слово.
– Не слишком ты умна, малышка.
– Это точно, иначе не оказалась бы в этом проклятом месте.
– Только слезы точно не помогут тебе отсюда выбраться.
Хантеру стало неуютно: неприятно было видеть ее залитое слезами лицо, освещенное бледным лунным светом.
– Без тебя знаю, – огрызнулась она. – Но имею же я право на минутную слабость!
Когда он протянул ей носовой платок, она взяла его, проверила, насколько тот чист, и принялась вытирать слезы.
– Сама виновата. Никто ведь не гнал тебя в банк насильно.
– А в том, что этот кусок собачьего дерьма напал на меня…
– Собачьего дерьма?
– Кловис! Скажешь, я и тут виновата? А может, еще и в том, что моя мать оказалась не той, за кого себя столько лет выдавала? А в том, что мой отец бросил меня на эту никчемную и злобную бабу, да еще и платил ей за услуги, – тут уж прости, моей вины нет нисколечко! Мне и в голову не могло прийти, что Черити поверит этому гнусному Кловису, а не мне! Или вышвырнет меня из дома в одной ночной