Следует признать, что в решении комиссии было много убедительных аргументов. Либава как коммерческий порт был известен уже в XIII столетии, а в конце XVII века проводились работы по улучшению порта и гавани. В конце 1870-х гг. была построена Либаво-Роменская железная дорога{672}. 4 января 1894 г. на месте портовые инженеры осуществили разбивку первого портового района – Либавского адмиралтейства. Были расчерчены места расположения доков, а уже ближе к весеннему сезону 1894 г. происходило интенсивное бурение скважин. К тому же рядом с местом работ находился город Либава, имевший железнодорожное сообщение с центром страны. Бросать всю эту работу и начать ее заново в далёком, практически недоступном и незаселённом Мурмане в тех условиях было бы авантюрой. Император Николай II на авантюру не пошёл. Строительство военного порта в Либаве было продолжено. 5 декабря 1894 г. Высочайшим указом он повелел «вновь создаваемый близ города Либавы военный порт наименовать портом Императора Александра III»{673}.
Таким образом, вопреки утверждениям Витте, ситуация вокруг Мурмана и Либавы сводилась к следующему: 1) Император Александр III утвердил план строительства военного порта именно в Либаве. По поводу Мурмана он лишь указал на необходимость дальнейшего изучения этого региона для возможного будущего строительства там военного порта. 2) 5 декабря 1894 г. Император Николай II издал Указ не о строительстве нового военного порта в Либаве, а о присвоении ему имени Императора Александра III. Поэтому якобы «шантаж» Великого Князя Алексея Александровича терял всякий смысл. 3) Продолжение строительства порта в Либаве вовсе не означало, что Царь отказался от планов освоения Мурмана. Было решено построить в Екатерининской гавани коммерческий порт, который дал бы возможность развивать край. В апреле 1896 г. Государственный