– А гражданин Соколов попытался оказать сопротивление, – вредным голосом сообщил милиционер, не отрываясь от бумаг.
– Понимаешь, Надя, я подумал, что это… злоумышленники, – признался Павел Петрович, – ну, после вчерашней истории…
– Что за история? – заинтересовался милиционер и поднял глаза. – С вами вчера что-то произошло?
– Ничего-ничего! – хором воскликнули Надежда Николаевна и Павел Петрович. – Совершенно ничего!
Милиционер окинул их долгим подозрительным взглядом и хмыкнул:
– Допустим… значит, гражданка Лебедева, я так понимаю, что вы опознаете находящегося здесь гражданина Соколова?
– Опознаю, – с тяжелым вздохом согласилась Надежда.
– Тогда распишитесь вот здесь. – Он ткнул кончиком ручки в пустую графу. – И очень вас прошу, предупреждайте своих гостей, чтобы они своевременно отключали сигнализацию…
– Конечно, – энергично кивнула Надежда, расписываясь в клеточке.
– Так и быть, мы не станем возбуждать дело по факту сопротивления при исполнении обязанностей… не станем, Малинин?
– Не станем, – отозвался из коридора лопоухий милиционер и появился на пороге кухни.
– Спасибо… – пробормотала Надежда. – Может быть, чаю? Или кофе? У меня печенье есть, домашнее…
– Мы вообще-то торопимся… – задумался старший сержант Огурцов, – но если уж домашнее…
Через полчаса Надежда Николаевна проводила Малинина и Огурцова и закрыла за ними дверь. При этом она заметила выглянувшую на площадку соседку Марию Петровну. Вид у соседки был весьма заинтересованный, но Надежда сделала вид, что не понимает намеков, и захлопнула дверь своей квартиры.
Когда Надежда вернулась на кухню, Павел Петрович обиженно проговорил:
– Еще печеньем домашним их угощать… а они меня, между прочим, на пол и руки за спину…
– Я же тебе говорила, что, приходя, надо в первую очередь отключить сигнализацию! – проговорила Надежда Николаевна голосом занудной учительницы младших классов.
– Ну да… а я забыл, задумался, – покаянно признался Павел Петрович, – а они сразу на пол и руки за спину…
– Ну конечно, ты, как всякий профессор, очень рассеянный, – подначила его Надежда, – все время думаешь о чем-нибудь умном… а простые житейские вещи забываешь. Поэтому и папочку перепутал…
– Да не я перепутал, а девица эта! – воскликнул в сердцах Павел Петрович.
– Ну ладно, – сжалилась над ним Надежда, – после драки кулаками не машут.
Она намочила полотенце холодной водой и приложила к горящему уху Павла Петровича. С синяком уже ничего нельзя было сделать, теперь он пройдет все стадии – сначала станет фиолетовым, потом с прозеленью, и через несколько дней начнет желтеть. Полностью же желтизна спадет только через неделю, так что можно надеяться, что в Париж