– Я узнал тут об одной гондоле, синьор Франциск, которая как раз подойдет вам; вы можете купить ее за самый пустяк.
– Неужели! Где я могу посмотреть ее, Джузеппе?
– Она принадлежит одному человеку из Лидо. Два года тому назад владелец построил ее для гонок, но потом заболел и не мог пользоваться ею; теперь он охотно продал бы ее, так как она слишком легка для обыкновенной работы, уж так легка, как ореховая скорлупа. Она обошлась ему в четыре дуката, но он охотно уступит ее за два, она теперь совсем ему не нужна.
– Что же, это очень выгодно для меня, Джузеппе. Я давно подыскиваю себе подходящую лодку. Твоя гондола вполне годится для моего отца, а для меня она слишком тяжела. Сегодня же вечером мы прокатимся в Лидо и осмотрим гондолу, про которую ты говоришь.
Спустя несколько минут приблизился мистер Гаммонд. Беппо и его сын сняли куртки и в своих белоснежных рубашках и черных шароварах, с красными шарфами и лентами вокруг шляп, заняли свои места – один у носа гондолы, а другой – у руля. Гаммонд опустился на подушки посредине лодки, и гондола плавно и бесшумно поплыла по каналу. Франциск очень сожалел о том, что не мог сопровождать отца, так как по утрам он должен был посещать школу, в которой преподавались главным образом иностранные языки; в те времена в школах вообще мало обращали внимания на другие предметы. В этой школе он сталкивался с сыновьями знатных венецианских семейств, там же он впервые встретился с Маттео Джустиниани, который был теперь лучшим его другом. Маттео, как и все венецианские дворяне, стремился к тому, чтобы отличиться в искусстве владеть оружием, но у него недоставало именно того неутомимого усердия, которым обладал его друг. Он восторгался силой и ловкостью Франциска, но у него не хватало выдержки, чтобы проделывать те упражнения, благодаря которым его друг добился таких успехов. Частенько они толковали и даже спорили с Франциском о любви молодого англичанина к гребле.
– Не подобает молодому дворянину, Франциск, – уверял итальянец, – трудиться так, как работает простой гондольер; ведь этим людям платят за их труд; и что же это за удовольствие грести до полнейшего изнеможения, этого я не постигаю. Я ничего не имею против того, когда ты увлекаешься в школе фехтования, где обучают владеть оружием, так как, не умея владеть мечом и кинжалом, нельзя сделаться героем, ну а умение грести для этого вовсе не требуется.
– Но мне это доставляет большое удовольствие, Маттео; видишь, какие у меня крепкие мускулы? И ты мог бы сделаться таким же сильным, если бы решился работать веслом. Ты представить себе не можешь, какое удовольствие испытываешь, когда