– Кому же предназначался этот удар? – чуть внятно пролепетал мальчик побелевшими губами.
– Его собственной матери, как я тебе сказал! – со злобным ударением повторил сенатор.
– Это ложь, Иоганнес, ложь! Ах, боже!
Старушка пошатнулась, лишившись чувств, и, наверное, рухнула бы на пол, если бы Бенно не подхватил ее. Как перышко, донес он ее на руках до дивана и с тревожной заботливостью подложил ей подушку под голову.
– Ведь она не умерла, дядя? Смотрите, какая она бледная…
Сенатор молча дернул звонок; на зов явилась служанка, которой он приказал помочь своей госпоже, после чего снова начал допрос Бенно. Мальчик подтвердил все, что говорил раньше.
– В таком случае ты позже узнаешь мое решение относительно тебя, а пока не смей ни на шаг отлучаться из дома, даже и в гимназию! Слышишь? – объявил дядюшка.
У Бенно даже сердце упало при последних словах дяди.
– Дядя! Неужели вы хотите забрать меня из гимназии?
– Нам не о чем больше говорить с тобой! Ступай к себе!
Мальчик молча вышел из комнаты и на цыпочках вернулся к себе. Множество вопросов вертелось в его голове. Он сидел у окна, опершись головой на ладонь, и думы, одна другой мучительнее, не давали ему покоя.
Настало время ужина, но его не позвали к общему столу, а послали ужин сюда. После ужина сенатор вышел куда-то из дома, – все затихло, точно вымерло вокруг. В одиннадцатом часу вернулся Цургейден, Гармс запер за ним боковую входную дверь, и все опять стихло.
У Бенно стучало в висках, голова шла кругом; он лег в кровать, но не мог заснуть. Вдруг он почувствовал, что дверь его комнаты бесшумно отворилась, и знакомый голос спросил:
– Ты еще не спишь, Бенно?
Мальчик протянул вперед руку.
– Как хорошо, что ты пришел, Гармс! – И мальчик глухо зарыдал.
Старик дал ему выплакаться и, присев к его постели, тихонько гладил его рукою по плечу, а когда он затих, сказал:
– Ну, если ты еще не очень хочешь спать, то мы с тобой часочек поболтаем!
– Да, да, расскажи мне про отца!
– После, после, сперва ты расскажи мне, что там было с этими цирковыми наездниками…
– Как ты узнал об этом, Гармс?
– Видишь ли, Бенно, часто и стены имеют уши, а у нашей служанки Маргариты особенно тонкий слух! А сенатор очень рассвирепел?
– Ах, Гармс, мне пришлось услышать такие ужасные вещи, не относительно себя, но…
– Да, да, знаю!
– Гармс, разве ты уже был тогда здесь, в доме? Все это было при тебе? Да?
– Да, да, только не торопись, я расскажу тебе все по порядку. Мы с твоим отцом и господином сенатором мальчиками вместе играли. Мой отец служил у твоего дяди, и твою бабушку я помню еще молодой дамой. Это она послала меня к тебе и приказала рассказать тебе все, как было; сама она еще очень слаба после вчерашней сцены. Я обещал ей, что расскажу тебе все подробно.
– Так рассказывай!
– Не спеши!