– Я сам его вызвал, – буркнул Александр, желая быть справедливым даже к недругу.
– Неважно. Будь Мулан настоящим воином, он бы сумел избежать ссоры. Из-за чего все произошло? – вопрос был задан таким тоном, что не ответить было невозможно. И Сандер ответил:
– Он издевался над нашим гербом.
– Не над тобой?
– Нет... Я знаю, что я урод, – юноша отважно взглянул собеседнику в глаза, – упоминанье об этом вряд ли бы заставило меня потерять голову...
– Ты был с этим Муланом один на один?
– Нет. Там был мой средний брат и двоюродный, затем...
– Хватит, – оборвал его Аларик, – вставай!
– Что?
– Вставай, говорю, и доставай шпагу. Я покажу тебе пару приемов, о которые твой «непобедимый» обломает зубы...
2879 год от В.И.
Ночь на 13-й день месяца Лебедя.
Эр-Атэв. Эр-Иссар
Глаза калифа Усмана перебегали с лица старшего сына на лицо младшего и обратно. Красавец Наджед преданно ловил отцовский взгляд, Яфе хмуро молчал. Владыка атэвов усмехнулся в шелковистые усы и слегка шевельнул рукой, подзывая пузатого каддара[19].
– Я хочу знать все.
Каддар тяжело плюхнулся на колени, облобызав синие сапоги повелителя, и проникновенно произнес:
– О Лев Атэва, сколь счастлив ничтожный Камаль, к чьим речам склоняется алмазный слух владыки. Да прольются мои слова водой и оросят зерно его мыслей. Случилось так, что в невольничий квартал вбежала бешеная собака. И по прихоти шестихвостого садана[20] некий торговец туда же привел караван черных рабов. Сам купец при виде огромного пса с хвостом, зажатым между ног, и мордой, покрытой пеной, бежал, оплакивая убытки. Бежали и слуги купца, и воины, и погонщики верблюдов, и охранники, а рабы бежать не могли, так как были в колодках. И бывает так, что путь осла пересекает дорогу благородного скакуна. Испуганный купец повстречал твоих сыновей, о Лев Атэва, покидавших дом мудреца Абуны, коего они посещали по твоему повелению.
Узнав о том, что вблизи рыщет бешеная собака, принц Наджед, да благословит Баадук его дорогу, вернулся в дом, повелев разыскать смотрителя дорог, дабы тот послал стражников с луками истребить опасную тварь и всех рабов, которых она покусала. А принц Яфе, да будут его пути подобны лучшим коврам, выхватил саблю и бросился туда, откуда все бежали. Я, недостойный, хотел его остановить, но принц не склонил свое ухо к моим устам. Мы услышали рычание, а затем вой, подобный вою злобного садана. Мы поспешили и увидели то, что увидели. Собака была рассечена надвое, и над ней стоял принц Яфе с окровавленной саблей.
– Я выслушал, – медленно произнес калиф, – Наджед, приблизься.
Старший принц исполненным изящества движением преклонил колени перед отцом.
– Я доволен, что мой сын вырос мудрым, – калиф снял с