– Некогда мне с его заморочками разбираться, – мрачно вздохнула я. – Вот закончим в Ярвелле, и тогда…
Даже себе я не могла сознаться, что не хочу заводить разговор совершенно по другой причине. Задав вопрос, ты наверняка получишь ответ. Какие у меня шансы, что он мне понравится?
Вдруг Никка наклонилась почти к самому моему уху и сжала мокрыми пальцами плечо.
– Я сейчас тебе кое-что скажу, а потом пойду спать. И ты меня больше ни о чем не расспрашивай и завтра об этом не заговаривай. Мне за такое грозят неприятности, но…
Она беспокойно огляделась, а затем прошептала:
– Мастос совсем не тот, за кого себя выдает. Не доверяй ему.
Никка поднялась и быстро скрылась в доме, оставив меня гадать, с кем же я бок о бок иду в столицу.
Мы выдвинулись в столицу на рассвете. Я не спала всю предыдущую ночь. Разговор с Никкой не шел у меня из головы. Мало того, что мы направлялись туда, где нас поджидали крайне опасные противники, так и в моем маленьком отряде затаилось неведомое зло. Я, конечно, всегда была излишне подозрительной, и за последние годы это качество только усилилось. Вот только Слэйто не верил Мастосу с самого начала, поэтому списать все исключительно на мои страхи не выходило.
Мы миновали лес. Деревья расступились, и теперь впереди, насколько хватало глаз, расстилались лоскутными покрывалами поля: засыпанные солью, выжженные дотла, истоптанные конницей. Здесь ничего не будет расти еще долгие годы. Земля не родит урожая, люди не смогут прокормить себя. И потянутся с востока обоз за обозом: мука, сливы, картофель – пропитание для целого региона, вот только надолго ли его хватит? На год? Два? Десяток лет?.. Я вздохнула и только тогда заметила, что все это время Мастос вел со мной оживленную беседу.
– Волки очень преданные животные. Вы, может, и не слышали, но, однажды образовав союз, самец уже никогда не оставит самку, – нудел старик. – Это в их природе – любовь до скончания жизни. Они охраняют семью и не позволяют пришлым чужакам ее разрушать. Что примечательно, и волчицы хранят верность своему избраннику до самой смерти. Даже после гибели спутника волчица не будет искать ему замену.
– Очень увлекательно, – сказала я кисло. Своей болтовней монах словно пытался сделать наше со Слэйто молчание менее угнетающим. Сегодня он трепался больше обычного, а я, когда не отвлекалась на выжженные поля, пыталась выловить из его рассказов хоть малую крупицу правды о том, кем Мастос являлся на самом деле.
– У лисиц же история иная. Обычно это довольно верные животные. Но в случае гибели лиса его верная спутница быстро находит замену из числа наиболее сильных и молодых самцов. А иногда папаши-лисы и вовсе растят чужих щенков…
– Может, хватит? – обиделась я за честь своих тезок. – Тебя послушать, так лисицы какие-то жеманные кокетки, а волки – пример для подражания.
Монах успокаивающе вскинул ладони: мол, сдаюсь. Но меня было трудно провести. Мастос