Томас перенял любимую привычку моего дяди ходить по комнате широкими кругами. При каждом его движении в воздухе распространялся запах формалина и бергамота, и этот аромат был одновременно тревожным и успокаивающим.
– Но зачем он забирает их органы? – бормотал он себе под нос. Я молча наблюдала, как вращаются со скрипом шестеренки в его мозгу. Изучать его было увлекательно, как бы мне ни было неприятно это признать.
Он щелкнул пальцами, будто увидел луч света, прорезавший тьму.
– Он сильно ненавидит женщин, они что-то для него символизируют, или причина в его прошлом. В какой-то момент его жизни женщина глубоко его разочаровала.
– Зачем нападать на проституток? – спросила я, не обращая внимания на дядю, которого передернуло от неподобающего выбора слова.
– Во-первых, это легкие жертвы с точки зрения возможности нападения. И еще они охотно идут за мужчинами в темные места, – Томас подошел ближе и на короткое мгновение обратил на меня внимание, проходя мимо меня к трупу. – Может быть, он опасается угрозы, которую они собой представляют. Или, возможно, он какой-то религиозный фанатик, который избавляет мир от шлюх и потаскух.
Дядя ударил ладонями по столу, от чего банка с образцом соскользнула на деревянную поверхность.
– Хватит! Мало того, что не подобает учить Одри Роуз таким вещам, нет нужды употреблять при этом вульгарные выражения.
Я вздохнула. Никогда мне не понять, как работает мужской мозг. Мой пол – не увечье. И все-таки мне повезло, что дядя достаточно современен, чтобы позволить мне учиться у него, поэтому я должна терпеть такие досадные мелочи.
– Прошу прощения, сэр, – Томас прочистил горло, – но я думаю, если ваша племянница может справиться с вскрытием человека, она способна выдержать умную беседу, не падая в обморок. Ее интеллект, хоть и не такой мощный, как мой, может оказаться полезным.
Томас еще раз откашлялся, готовясь к ответному удару дяди, но тот тихо уступил. Я невольно уставилась на него, открыв рот. Он действительно защищал меня! Свойственным ему раздражающим окольным путем, но тем не менее. По-видимому, не только я почувствовала растущее уважение.
– Хорошо. Продолжай, прошу тебя.
Томас взглянул на меня, потом глубоко вздохнул.
– Он ненавидит этих ночных созданий. Ненавидит за то, что они живут, торгуя собой. Держу пари, что та, кого он любил или любит, его бросила. Возможно, он чувствует, что его предали в каком-то смысле, – Томас снова взял свою чашку с чаем, осторожно сделал глоток и поставил ее обратно. – Меня не удивит, если его жена или невеста покончила жизнь самоубийством – то есть окончательно покинула его.
Дядя, быстро возвращаясь к научному образу мыслей, кивнул.
– Он также считает, что ему позволено брать то, что он хочет. В буквальном смысле слова. Он за это заплатил, в конце концов. На его взгляд, он откровенно говорит этим женщинам, что