Сондерс сообразил, что я все видел, как он мог этого не понять? Луч света не успел остановить его, но когда Сондерс обернулся, его лицо стало отчетливо видно. Теперь нас осталось только двое. Странно, но я не испытывал страха. Мое состояние можно было определить как потрясение. Мы двинулись навстречу друг другу, и я сказал:
– Вы столкнули его. Убили.
– Я сделал это ради своего мальчика, – произнес он. – Я сделал это ради Тимми. Выбора не оставалось: или он – или мой мальчик.
Минуту я стоял, молча уставившись на него и снова чувствуя на лице мягкое текучее прикосновение моментально тающих снежных хлопьев. Опустив фонарь, обратил внимание, что две цепочки следов уже превратились в едва заметные примятости на снегу. Скоро они и вовсе исчезнут под белым снежным покровом. Потом, ни слова не говоря, я повернулся, и мы вместе с Сондерсом направились обратно к машине, словно ничего не произошло, будто третий из нас тоже шел рядом. Помнится – хотя это может быть и игрой воображения, – что в какой-то момент Сондерс оступился, и я протянул руку, чтобы поддержать его. Когда мы добрались до автомобиля, он спросил подавленно и безо всякой надежды:
– Что ты собираешься делать?
– Ничего. А что я должен делать? Он поскользнулся и упал со скалы. Нас там не было. Ни вы, ни я ничего не видели. Вы постоянно находились со мной. Мы вместе стояли у той скалы. Вы не отлучались ни на секунду.
Он помолчал, а когда заговорил, мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.
– Я давно это задумал, прости, Господи. Я это планировал, но так распорядилась судьба. Чему быть, того не миновать.
В тот момент слова мало значили для меня, но, повзрослев, я понял, что он имел в виду. То был единственный способ – вероятно, правильный – снять с себя ответственность. Тот толчок не был импульсивным, совершенным в состоянии аффекта. Сондерс планировал его, выбрал место, время и точно знал, что́ собирался сделать. Но очень многое от него не зависело. Он не мог быть уверен, что мистер Майклмасс захочет выйти из машины или что он так удобно встанет на самом краю скалы. Он не мог предполагать, что темнота окажется такой непроглядной и я буду находиться достаточно далеко. А одно обстоятельство сработало непосредственно против него: Сондерс не знал про мой фонарик. Если бы первая попытка не удалась, предпринял ли бы он вторую? Это был один из многих вопросов, которые я никогда ему так и не задал.
Выпрямившись, Сондерс принял почтительную позу выполняющего свои обязанности шофера и открыл