Образ главного героя 9 января, попа-расстриги Георгия Гапона, вызвал к жизни ряд художественных текстов. Серьезных творческих результатов эта тема, как кажется, не дала, но сам по себе сей трагический исторический факт для литературы бесследно не прошел.
Популярность Гапона оказалась исключительной, включая и его пародическое восприятие. О нем ходили, например, такие сатирические стишки анонимного автора (подписаны криптограммой S.):
Я встретил в рясе раз его
Вперед толпы он смело лез,
Но сам не сделал ничего,
Как жалкий трус от всех исчез.
Теперь явился он опять.
И просит общего суда.
Ужели вновь придет он вспять,
Чтоб не вернуться никогда5?
Отзвуки гапониады слышались в поэзии и в более поздние годы, см., например, «9-е января (Рассказ старого рабочего)» (1920) А. Тинякова:
Мы крепко верили священнику Гапону,
И вот – едва взошла над Питером заря,
Молебен отслужив, мы подняли икону
И двинулись к дворцу с портретами царя.
У Рюрика Ивнева в стихотворении «Сквозь мутные стекла вагона» (1918), посвященном Григорию Колобову, герой Кровавого воскресенья имеет скорее не тематическую, а метафорическую топику:
Сквозь мутные стекла вагона
На мутную Русь гляжу.
И плещется тень Гапона
В мозгу, как распластанный жук.
Эмигрировавший в 1912 г. в США и по-графомански культивировавший пролетарскую тему Р. Корносевич (1884–1930) писал в стихотворении «Девятое января»:
На берегу красавицы Невы
Стоит величаво царский дворец,
Там витали кошмарные сны,
Предвещая династиям конец.
То девятый был день Января,
Озарился лучами восход,
Поп Гапон вел в объятья царя
На кровавую бойню народ.
В результате смертный погост,
Где блуждали со скорбью глаза,
Окровавился Троицкий мост
От державной руки палача.
Засверкали стальные штыки,
Затрещал пулемет-лиходей,
Закипели проклятья в груди
Павших безвинно рабочих людей.
Обагрился кровью гранит,
Такова уж судьба бедняка…
И