– Бог мой, это вы!
Она, казалось, была потрясена не меньше, услышав эти слова, и только изумленно смотрела на него, пытаясь понять, что он имел в виду и кто он такой. Похоже, он думал, что знал ее, и она с ужасом предположила, что он когда-то давно видел где-то ее фотографию или читал о ней в прессе. Возможно, он и сам был представителем прессы, и на несколько мгновений ее охватило желание повернуться и убежать. Ведь в самолете она станет его пленницей на несколько часов. Растерявшись, она крепче прижала к себе сумочку и стала пятиться от него; ее глаза были широко раскрыты, и в них застыл испуг. Рафаэлла собиралась найти стюардессу и настоять на том, чтобы на этот раз ее разместили в первом классе. Или, может быть, было еще не поздно попросить их высадить ее. Она может улететь в Нью-Йорк следующим рейсом.
– Я… Нет… – тихо пробормотала она, отворачиваясь от него, но не успела сделать и шага, как почувствовала его руку на своей. Он видел ужас в ее глазах, и сам испугался того, что натворил.
– Нет, не нужно.
Она обернулась, сама не осознавая этого. Все ее инстинкты продолжали твердить ей, что нужно бежать.
– Кто вы?
– Алекс Хейл. Я просто… Дело в том…
Он мягко улыбнулся ей, испытывая огорчение из-за того, что видел в глазах этой прелестной женщины. В них были грусть и страх. Наверное, еще и боль, но этого он пока не знал. Единственное, что он чувствовал, – он не мог дать ей возможности убежать, не на этот раз.
– Я видел, как вы купили это в аэропорту.
Он взглянул на книгу, которая все еще лежала на ее сиденье, но Рафаэлла не поняла, при чем здесь это.
– И я… я видел вас однажды на ступеньках, между Бродерик и Бродвеем, примерно неделю назад. Вы… – как он мог сказать ей сейчас, что она плакала? Это только снова заставило бы ее убежать от него. Но его слова, казалось, ошеломили ее, и она посмотрела на него пристально и внимательно. Похоже, она вспомнила эту встречу, и на ее лице медленно проступил румянец.
– Я… – Она кивнула и отвела взгляд в сторону. Возможно, он не был папарацци. Возможно, он был просто сумасшедшим или глупцом. Но она не хотела сидеть пять часов рядом с ним, размышляя, почему он взял ее за руку и сказал: «Бог мой, это вы!» Но пока она неподвижно смотрела на него, задумавшись, а его глаза удерживали ее на месте, по громкоговорителю объявили, что все должны занять свои места. Алекс