что со мной как будто бы ты можешь [?],
и звезда горит не как прощанье,
а его во тьмах лишь обещанье,
обещанье пирога с уловом,
из коросты собранного, слова,
из проказы, слепоты. С порога
примешь ли [?] хоть принесу немного
примешь ли [?] дары овса и мёда
хворост слов из каменного свода,
умножая голод мой до света
горлового [местных птиц], ответа
наблюдая стебель родника
у младенца меж овец, у света,
где, как кровь, растут глаза отца.
Сверчок
То неизбывная старуха
в себя посмотрит через край
и выдохнет: опять разруха —
что тоже рай,
то сядет мне слепой
и тёплый – как шея дерева – сверчок,
то в дом покажется огромным
его щелчок
по мягкой ветке. Над морозом
нас видит сон
и просыпается негромко
когда подрос.
«В паренье снега…»
В паренье снега
видит человек,
как будто в гнёздах,
отпечатки Бога
в глазах – у снега —
очепятки – берег – брег,
считавший ожидание
итога
в скрипящей —
будто лодка – спит —
качель – раз-два-и три – и
крылья оторвавши —
у стрекозы – у
ласточки – метель —
в парах сугробов – ходит —
отозвавшись
на белый голос —
на пчелу – в окне —
которая лежит к нему —
прижавшись —
как будто бы
в налившейся груди —
пчелы – плывут – качели
– земляные —
у зимних ягод —
склёванных в ранет,
плывут – край
задержавшие у света
качели земляные
в улей свой
и пальцы – точно камни —
соляные.
«О, утро осени моей…»
О, утро осени моей,
когда могу я говорить
с тобой в открытое окно,
хрустящий воздух – как пёс – пить —
где – с окровавленным лицом —
нам осень мордой ткнётся в грудь,
в своё витражное стекло —
посмевши наконец взглянуть —
в до-человеческий язык
природ отсутствия тебя,
чтоб намертво обоих сшить,
в своей гортани шевеля
ключом несмертие моё,
входило в мой кипящий сад,
где раскрутило колесо,
свернув, как вещь свою, назад.
Прохожий
Александру Павлову
Или ангел отвердел здесь,
обернувшись в человека,
или в этом тёмном лесе
остаётся только веко,
лишние детали сбросив,
в облаках