Могучие ветви огромного дуба раскинулись так широко, что на них можно было улечься спать. Закинув березовый шест в дупло, он с силой стал утрамбовывать полынь, проверяя тем Самым, насколько там глубоко, но шест, ушедший наполовину вниз, наткнулся на твердую основу и дальше не опускался. Теперь надо было подумать, как выбираться из дупла. Он вспомнил о лодке, в которой они рыбачили осенью, а там должна быть веревка, которую можно привязать к веткам и опустить в дупло.
Ему пришлось снова слезть с дерева и побежать на берег. Он вытащил из укрытия лодку, нашел там веревку, затащил лодку обратно и побежал к дубу. Быстро темнело. Привязав веревку к толстым сучьям дуба, опустив один ее конец в дупло, он ловко спустился по ней в дупло и провалился вниз. Там было довольно просторно, сухо и пахло старым деревом. Он накрылся старым башлыком и быстро заснул.
Алексей с Василием вернулись домой. Мать встретила их громким плачем
– Да по што это? Чай, живыми с войны пришли, а здесь смерть свою хотите встретить? Куды же это Бог то смотрит, как же допустил такое убивство? А как же с Семкой —то. Успел ли добежать до Нюрки, аль нет?
Надо отметить нижегородский говор, теперешнее поколение почти не окает, в отличие от старшего, не употребляют в разговоре тех слов, которыми богата речь старожилов. Отец Никифор, служивший старостой в сельской церкви, только рукой махнул-
– Щас, Бог не заступник, вона и на церкви опала пошла. Скоро бают, все церкви закроют, кабы и нас, грешных, не прихватило, да в разные стороны не раскидало.
Мать заголосила сильнее :
– Это кто ж дасть церкви тронуть.
– Да щас, в каждой деревне свои порядки, дай волю с ноготок, а возьмуть по весь локоток, – Крестясь, ответил отец.
Василий посмотрел на Алексея и сказал :
– Ну вот что, надо думать, как дальше жить, здесь добра не будет, давай Леха, во Владимир подадимся, а там и в Москву можно, надо и Семку определять, нечего тут ему делать, нечего тут и ждать, а там вроде коммуны хотят организовать для ребят, учить их будут, а как власть повернет неизвестно, вона еще с белыми воюють. А ты Тятя, в церковь пока не ходь, от старосты откажись, На церкви накинутся, там и за тобой придут, так что затаись.
– Ой горе, горюшко нам – А как это Бога забыть, это грех какой – голосила мать,
– Да и дома как?. Алешку ведь Наталья 3 года ждала с войны, ни с кем не гуляла, сколько охотников к ней набивались, а они с детства женихались, вона как обрадовалась на празднике, когда его увидала.
– Какая Натаха, мать?, То детство