Филип дал требуемую клятву. Ему очень хотелось спросить, сколько это будет стоить, но он не осмелился.
– Этот… э-э… счет, когда его приносят?
– Когда мама-сан этого захочет. Я уже говорил вам, Филип, вы можете получать удовольствие целый год в кредит, при определенных обстоятельствах, – разумеется, я выступаю вашим поручителем…
Горячая вода напоила теплом все его тело. Он едва слышал, как женщина шумно вышла, потом, некоторое время спустя, вновь вошла.
– Тайра-сан?
– Хай? – Да?
Она развернула полотенце. Разомлевший, в каком-то странном полусне, он выбрался из ванны – распарившиеся от воды мышцы плохо слушались его – и позволил ей вытереть себя. Детородный орган он опять вытер сам, обнаружив, что на этот раз ему было легче сделать это в ее присутствии. Расческа для волос. Сухая накрахмаленная юката. Она показала рукой на постель.
Его снова охватила паника. Дрожа всем телом, он заставил себя лечь. Она накрыла его, отвернула второе покрывало и опять вышла.
Его сердце стучало как молот, но ощущение, которое он испытывал, лежа в постели, было удивительно приятным: мягкий матрац, а сам он – чистый и благоухающий, уже много лет он не чувствовал себя таким чистым. Вскоре он немного успокоился, потом услышал, как сёдзи отодвинулась и снова закрылась, и испытал огромное облегчение, но тут покой покинул его окончательно. Девушка, которую он едва мог разглядеть в полутьме, была крошечной и гибкой, как ивовый прутик. Бледно-желтая юката, длинные волосы рассыпались по плечам. В следующий миг она уже сидела на коленях рядом с кроватью.
– Конбанва, Тайра-сан. Икага дэсу ка? Ватаси ва Ако. – Добрый вечер, господин Тайра. Хорошо ли вы чувствуете себя? Я Ако.
– Конбанва, Ако-сан. Ватаси ва Филип Тайрер дэсу.
Она нахмурила лоб:
– Ф… урри… ф. – Она несколько раз попыталась произнести «Филип», но у нее ничего не вышло, тогда она весело рассмеялась и сказала что-то, чего он не понял, закончив фразу обращением «Тайра-сан».
Он сел на постели, рассматривая ее. Сердце гулко стучало в груди. Он чувствовал себя беспомощным, и его совсем не влекло к ней. А она показывала рукой на кровать рядом с ним.
– Додзо? – Пожалуйста, можно мне?
– Додзо.
При свете свечи он не мог хорошенько разглядеть ее, понял лишь, что она молода, примерно его возраста, решил он; лицо гладкое и белое от пудры, белые зубы, красные губы, блестящие волосы, почти римский нос, глаза – два вытянутых эллипса, мягкая улыбка. Она легла в постель, устроилась там, повернулась и посмотрела на него. В ожидании. Смущение и неопытность парализовали его.
«Господи