собачников, – зло думала она про Олега. – Конечно, заметил, что собака все время около меня крутится, вот и отомстил мне. Как же можно, ведь она должна была вот-вот ощениться. Эх, Герда, Герда…Надо было мне ее к себе забрать», – запоздало осенило ее. Лимонка остро почувствовала, что осиротела. На ум пришло давно забытое «ген сиротства». Почему-то ни смерть мужа, ни пропажа Никитки не потрясли ее в свое время так, как потеря этой чужой, вражьей собаки. Она прямо в прихожей, на полу, бросила пакет с ненужной теперь колбасой, чего с ней раньше никогда не случалось. Видно, от всех этих переживаний, у Лимонки, резко поднялось давление. Да как же не переживать? «Надо выпить таблетку», подумала она. Руки тряслись, и она долго не могла попасть ключом в замочную скважину, чтобы открыть спальню. Там, на тумбочке лежали спасительные таблетки. Лимонка не стала ужинать, как собиралась, а сразу же выпив таблетку, не раздеваясь, легла в постель, потому что дико болела голова, а в висках яростно стучали молоточки. «Сейчас выпью таблетку, посплю, и все пройдет», – успокаивала она себя. Но сон не шел к ней, в голову лезли воспоминания, как они бродили с Гердой по улице, два одиноких, никому ненужных существа, изгои. И беседовали. Говорила вообще-то Лимонка, а Герда, глупышка, все чему-то радовалась, забегая вперед и преданно заглядывая ей в глаза, словно понимала все-все, о чем жаловалась ей Лимонка. Лимонке стало так жалко Герду, а с ней и себя, что она тихо заплакала. Слезы сами собой лились и лились из ее тусклых, поблекших глаз, стекая по морщинистой щеке на подушку. Первый раз за всю свою жизнь она так горько и безутешно плакала. И все никак не могла понять, отчего у нее так все болит и ноет внутри?
