Или вот Герхард Фридрих (или Фёдор Иванович) Миллер. Получил российское гражданство в 1747 году в возрасте 42 лет и сразу был назначен историографом российского государства. Начал он лихо: «Скандинавы победоносным своим оружием благополучно всю Россию покорили»?! Эту его речь к торжественному заседанию Академии осудили и вроде бы уничтожили. Но много позднее, в 1768 году, она всё-таки была напечатана в Allgemeine historische Bibliothek[19]). Самое интересное, что в том же году Миллер публикует в России первую редакцию «Истории» Татищева. Хоть за это спасибо. Правда, что он там наредактировал, мы уже не узнаем [20].
Обычно к этим историкам добавляют третьего, Августа Людвига Шлёцера. Сначала он работал у Миллера, затем самостоятельно. Знал-то он много наук и языков, старался, с амбициями был. Но выводы делал только по прочитанной летописи Нестора. Только в конце жизни он понял и признал, «что что-то неладно» с его выводами [21].
Татищев писал не по заказу, а по велению души. Это принципиально разные состояния пишущего человека. Пишущий по заказу материально связан обязательствами перед заказчиком и мысленно хочет угодить заказчику.
Например, Н.М. Карамзин в 1803 году указом Александра I от 31 октября был назначен «историографом с жалованьем две тысячи рублей ассигнациями в год». Соответственно, сначала свои труды Карамзин читает или великой княгине Екатерине Павловне (родной сестре императора Александра I) в Твери, или самому императору. Причём Александр I имел «первоначально холодное отношение» к трудам историка, но позднее царское «благорасположение» вернулось. Сама «История государства Российского» Карамзина поступила в продажу только в 1818 году, т. е. через 15 лет работы в идеальных условиях поддержки императорской семьи [22].
Что было написано в первоначальных вариантах «Истории» Карамзина, когда Александр I имел к ней «холодное отношение», мы уже никогда не узнаем, но будем держать в уме это обстоятельство.
От этой ангажированности Татищев был свободен. Да и писал он «Историю» уже на склоне лет, имея первоначально заслуги и статус, а впоследствии в ссылке и опале. Скажем прямо, в то время его «История» была никому не нужна. Он вообще не знал, опубликуют её или она канет в лету. В такой ситуации человек просто внутренне уверен в нужности и правоте своего дела. Скажу коротко – в таком положении человек не врёт.
Конечно, многое написанное Татищевым впоследствии уточнялось по мере появления исторических источников, но его добросовестность в целом не вызывает сомнений.
Особенно заинтересовала меня (приведу дословно) «ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, ГЛАВА 4. Об истории Иоакима, епископа новгородского». Оказалось, что эта часть «Истории» Татищева взволновала не только меня. Практически все неангажированные любители и исследователи истории, критически её воспринимающие, также эту часть труда Татищева считают правдой. Но официальная точка зрения на эту часть «Истории» Татищева проста как