Ты забыл ту деревню, затерянную в болотах – ритм современности, без разрешения жующей мою судьбу, не позволяет видеть родителей: всегда хочется перепрыгнуть через забор. Футбольное поле, а за ним – заброшенный завод, туда же припишем пейзаж ржаво-розовеющей пекарни плюс шиферные хибары, обвиваемые каким-нибудь сухим кустарником, плющом или виноградной лозой. По крайней мере, я знал, что это не предел – как для соседей, изо дня в день копирующих презренное вчера, так и для моей искривлённой полки для книг, пыль с которой я вытирал только перед приходом гостей.
Выпало тебе в глухой провинции родиться – если хочешь увидеть мир, придётся покинуть родные стены. Помаши мозольной рукой тем, кто оставил след. Найди тот сгусток кислорода, которым можно вдохновлять. Развивайся, пиши, делай что хочешь, но лучше, слушай, дыши. Сиюминутная дистанция – и ты не автор надписи спонсора, не девушка с флажком, не гонщик. Мир тобою не томим, но его химический состав необходимо изучить – обязательно сомневайся, проверяй, режь и снова объединяй. Потому что никто не расскажет тебе, почему этот забор стоит именно здесь, почему рецепт одновременно прост и сложен, почему слон находится в комнате, но никто его не видит.
Неистовая фантазия, воображающих сюжеты, зануд. Потому что я без ума от твоего не-знаю-каким-способом-созданного свитера (и так ли положено называть), который настолько уютно смотрится в приглушённом свете театральной лампы, что фанатичность сцены подменяет мне любые бестолковые вкусовые предпочтения – размечтавшись в венской меланхолии, я ощущаю истинное человеческое тепло. Когда присутствие важнее отношения, а само отношение бессильно за фактом присутствия. Эти зелёные миниатюры чередуются одна за другой, лица мелькают в грубом тоне равнодушия, зрачок тянется куда-то правее – и только ты, непостижимая частичка тайного восторга, рядом, смотришь на аналогичное безобразие. Мы разные – как неподкупный судья вынесешь приговор, но я хотел бы взглянуть твоими глазами на весь тот уличённый в несогласии театр, вход в который для меня закрыт.
Как странно, когда ложишься спать и тоскуешь по людям. Наверное, при условии нашей жизни в участливом мире человек никогда бы не остался один. У него всегда в сердце хранилась бы маленькая планета тех людей, которых он любит. Он не ломал бы себе голову над тем, на что завтра приобрести еды и как расплатиться за жильё. Несмотря на яркие рекламные плакаты, громкие возгласы в прямом